Шырав

Алексей

Алексей

Хамӑрӑн пӗрремӗш карапа куҫран ан вӗҫертӗр тесе ыйтасшӑн эп Сире, Алексей Николаевич.
Алексей Николаевич, я попрошу вас не выпускать из виду нашего первенца.

— Алексей Николаевич, Сирӗнпе акӑ мӗн ҫинчен калаҫасшӑнччӗ эпӗ, — тет Сергей Миронович.
— Алексей Николаевич, я вот о чем хочу с вами побеседовать, — говорит Сергей Миронович.

Акӑ Алексей Николаевич иккӗмӗш хута хӑпарса Киров кабинетне кӗрет.
Алексей Николаевич поднимается на второй этаж, к кабинету Кирова.

— Алексей Николаевич, ман Сирӗнпе курса калаҫмалла.
— Алексей Николаевич, я очень хочу вас видеть, надо потолковать.

— Ырӑ кун, Алексей Николаевич.
— Здравствуйте, Алексей Николаевич.

— Алексей Николаевич-и?
— Алексей Николаевич?

Алексей Николаевич карап теорийӗпе ҫырнӑ наука ӗҫне курсантсен программипе килӗшӳллӗн хушса пуянлатать те ӑна училищӗне парнелет.
В короткий срок Алексей Николаевич переработал свой труд применительно к программе курсантов и принес его в дар училищу.

Кессона мӗнле антарнине курсан Алексей Николаевич тӗлӗннӗччӗ: лешӗ мӗнле ҫаврӑнса ӳкмен-ха?
Ознакомившись с тем, как опускался кессон, Алексей Николаевич выразил удивление, что он вообще не перевернулся.

Алексей Николаевич хӑй кессонсем лартса курманччӗ ун чух.
Алексей Николаевич никогда не ставил кессоны.

Ӗҫ чарӑнса ларнӑ та — Алексей Николаевич рабочисене пулӑшма васкать.
Но остановилась работа — и Алексей Николаевич спешит на выручку.

Алексей Николаевич пулӑшма нихӑҫан та хирӗҫ мар.
Алексей Николаевич никогда не отказывал в помощи.

Алексей Николаевич сывлӑхӗпе те, кӗлетке-ҫурӑмӗпе те ҫирӗп-ха.
Но Алексей Николаевич по-прежнему был крепок и здоров физически.

— Цусимӑри пек инкек урӑх нихӑҫан та пултӑр тесен ҫынсен ҫакӑн ҫинчен пӗлмеллех, — тенӗ шухӑша кайса Алексей Николаевич.
— Да, люди должны об этом знать, чтобы больше никогда не повторилась Цусима, — задумчиво сказал Алексей Николаевич.

— Кӗнекери Васильев хушаматлӑ геройӑн прототипӗ — Костенко, — тенӗ Алексей Силыч.
— Под именем Васильева я вывел в своей книге Костенко, — сказал Алексей Силыч.

Алексей Силыч вӑтӑр ҫул каялла тинӗсре пулса иртнӗ трагедие, патша стройне ертсе пыракансем пурнӑҫран юлса пынине пула нумай-нумай ҫын вилнине аса илнӗ.
А Алексей Силыч дополнял эти рассказы воспоминаниями об ужасной трагедии, которая разыгралась на море тридцать лет назад, о живых участниках этой трагедии, так жестоко поплатившихся за отсталость царского строя.

Алексей Николаевич ӑна вырӑссемпе яппунсен вӑрҫи пынӑ чухне Раҫҫей карапӗсен мӗнле ҫитменлӗхсем пулнине, патша саманинче юлса пыракан флота ҫӗнетес тӗлӗшпе мӗнле кӗрешме тивнине каласа ӑнлантарнӑ.
Алексей Николаевич рассказывал о недостатках, которые имели корабли в русско-японскую войну, и о той борьбе, какую приходилось вести с застоем и рутиной в царском флоте.

Алексей Силыч «Орел» броненосец ҫинче хӑй ҫырса пынӑ хутсемшӗн мӗнле инкеке лекни ҫинчен аса илнӗ.
Алексей Силыч вспомнил про случай на «Орле» со своими записками.