Шырав

Шырав ĕçĕ:

ешӗл the word is in our database.

ешӗл (тĕпĕ: ешӗл) more information about the word form can be found here.

Юлашкинчен, пуҫа ҫӗклесе йывӑҫсем хушшинчи уҫӑ вырӑна пӑхрӑм та, шурлӑх ҫывӑхӗнчи ешӗл симӗс уҫланкӑра, йывӑҫсен айӗнче, Джон Сильвера тата пӗр моряка куртӑм.
Наконец, подняв голову и глянув в просвет между листьями, я увидел на зеленой лужайке возле болота, под деревьями, Джона Сильвера и еще одного моряка.

XIV сыпӑк // Никита Волков. Стиветсон, Р.Л. Мул утравӗ: роман / вырӑсларан Н.Волков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1940. — 168 с.

Эпӗ ҫав тери хӑраса ӳкрӗм, ӗмӗр ешӗл тӑракан юмансен чӑтлӑхне чупса кӗтӗм те, шӑши пек пытанса лартӑм.
Я страшно испугался, юркнул в ближайшую чащу вечнозеленых дубов и притаился, как мышь.

Юлташпа пӗрле сада кӗтӗмӗр те ешӗл ҫерем ҫине ларса ҫур литр ҫеҫ эрех ӗҫрӗмӗр.
Help to translate

Хӑнара // Никита Волков. Илемлӗ литература, 7№, 1941. — 82–85 с.

Кантӑксем леш енче хирсем ешереҫҫӗ, хӗвел хура пӗлӗтсем витӗр туртӑнса, вӗсене тӳртӗн ҫутатать, классикӑллӑ пейзажсенчи пекех: пӗлӗтсем, ешӗл йывӑҫсем, ҫурхи инҫетӗн сенкер йӗрри, тӗнчен канӑҫлӑ мӑнаҫлӑхне пӑхӑнса, ун пирки систерсе тӑраҫҫӗ.
За окном зеленели поля, и солнце било в них, прорываясь из-за тучи туго натянутыми лучами, совсем как на классических пейзажах, где купы деревьев, и облака, и дальняя линия горизонта — все подчинено одному: настроению величия и покоя.

Пиллӗкмӗш сыпӑк // Олимпиада Таллерова. Криштоф Е.Г. Ҫу уйӑхӗ — экзамен умӗнхи вӑхӑт: повесть. Вырӑсларан О. Таллерова куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1973. — 144 с.

Мӑкпа тата уй чечекӗсемпе хупланса ларнӑ ешӗл уҫланка нихҫан та шыв илмест.
Зеленая, поросшая мхом и полевыми цветами поляна, но поднятая над уровнем реки так, что вода никогда ее не заливает, хранит в себе его тело.

IV // Василий Хударсем. Франко И.Я. Хӑй айӑплӑ: калав. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1950. — 28 с. — 3–23 с.

Купцан ытармалла мар хитре те ҫамрӑк хӗрӗ шартах сикет, вӑл мӗн те пулин ырӑ мар иккенне чухласа илет; ҫӳллӗ кермен пӳлӗмӗсемпе ешӗл сад тӑрӑх чупса ҫаврӑнать, хӑйӗн ырӑ хуҫине чунхавалӗпе кӑшкӑрса чӗнет, анчах нимӗн сас-хура та илтӗнмест.
Дрогнуло сердечко у купецкой дочери, красавицы писаной, почуяла она нешто недоброе; обежала она палаты высокие и сады зеленые, звала зычным голосом своего хозяина доброго — нет нигде ни ответа, ни привета и никакого гласа послушания.

Кӗрен чечек // Владимир Ухли. Аксаков С.Т. Кӗрен чечек: юмах. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 34 с. — 5–34 с.

Никам та пӗр сӑмах чӗнмест, тупӑкри пек шӑп; ешӗл садра вӗҫен кайӑксем юрламаҫҫӗ, фонтансем шыв сирпӗтмеҫҫӗ, ҫӑл куҫӗсенчен те тӑрӑ шыв юхмасть, кермен пӳлӗмӗнчен музыка та илтӗнмест.
Ни ответа, ни привета не было, тишина стояла мертвая; в зеленых садах птицы не пели песни райские, не били фонтаны воды и не шумели ключи родниковые, не играла музыка во палатах высоких.

Хайхи вӗсем пӗр-пӗринчен уйрӑлмасӑр кунӗ-кунӗпе пӗрле калаҫаҫҫӗ, сӗтел хушшине пӗрле ларса апатланаҫҫӗ, пыл-сӑра ӗҫеҫҫӗ, ешӗл садра уҫӑлса ҫӳреҫҫӗ, лашасӑр кӳме ҫине ларса сӗм вӑрмансенче вӗҫтерсе ҫӳреҫҫӗ.
Тут пошли у них беседы пуще прежнего: день-деньской, почитай, не разлучалися, за обедом и ужином яствами сахарными насыщалися, питьями медвяными прохлаждалися, гуляли по зеленым садам, без коней каталися по темным лесам.

Вӑхӑтне кӑшт та сая ямасӑр тӳрех ешӗл сада утать, каҫкӳлӗм, вӑрман хыҫне хӗвел анса пытансан, ҫапла калать вӑл: «Эй, шанчӑклӑ тусӑм, курӑнсамччӗ!» — тет.
В те поры, не мешкая ни минуточки, пошла она во зеленый сад дожидатися часу урочного и, когда пришли сумерки серые, опустилося за лес солнышко красное, проговорила она: «Покажись мне, мой верный друг!»

Ҫӗр ҫине каҫ тӗттӗмӗ ӳкнӗ чух, хӗрлӗ хӗвел аннӑ вӑхӑтра ешӗл сада пыр та кала: «Шанчӑклӑ тусӑм, курӑнсамччӗ!» те — эпӗ сана хамӑн тискер пит-куҫӑма, ӗренкесӗр пӳ-сийӗме кӑтартӑп.
Приходи во зеленый сад в сумерки серые, когда сядет за лес солнышко красное, и скажи: «Покажись мне, верный друг!» — и покажу я тебе свое лицо противное, свое тело безобразное.

Купца хӗрӗ ешӗл сада чупса каять, хӑй юратакан ҫулҫӑсенчен, ҫемҫе туратсемпе чечексенчен авса тунӑ вырӑнне пырса кӗрет, ука пир витнӗ пукан ҫине ларать, васканипе хыпӑнса ӳкнӗскерӗн чӗри читлӗхри вӗҫен кайӑкӑнни пек кӑлт-кӑлт тапать, хӑй ҫакӑн пек сӑмахсем калать:
И мало спустя времечка побежала молодая дочь купецкая, красавица писаная, во сады зеленые, входила во беседку свою любимую, листьями, ветками, цветами заплетенную, и садилась на скамью парчовую; и говорит она задыхаючись, бьется сердечко у ней, как у пташки пойманной, говорит таковые слова:

«Паян ешӗл сада пыр, хӑвӑн ҫулҫӑсенчен ҫемҫе туратсемпе чечексенчен авса тунӑ вырӑнна кӗрсе лар та ҫапла кала: «Ман шанчӑклӑ чура, манпа калаҫ», те.
«Приходи сегодня во зеленый сад, сядь во свою беседку любимую, листьями, ветками, цветами заплетенную, и скажи так: «Говори со мной, мой верный раб».

Ылтӑн кӑкшӑмӗнчен хӑй юратакан кӗрен чечекне илет те вӑл ешӗл сада тухать.
Взяла она из кувшина золоченого любимый цветочек аленький, сошла она в зелены сады.

Сасартӑк акӑ вӑл курах каять, пӗчӗк ешӗл сӑртлӑхра кӗрен чечек саркаланса ларать, юмахра та калас ҫук ун илемне, ҫырса та кӑтартас ҫук.
И вдруг видит он, на пригорочке зеленом цветет цветок цвету алого, красоты невиданной и неслыханной, что ни в сказке сказать, ни пером написать.

— Унтан старик тӑлӑх арӑм ҫине хӗллехи хура халат, ачи ҫине чечеклӗ ешӗл пурҫӑнран ҫӗлетнӗ халат ҫакса ячӗ, енот тирӗнчен ҫӗлетнӗ кӗрӗкпе тилӗ тирӗнчен ҫӗлетнӗ ҫӗлӗк тыттарчӗ.
— Потом старик мигом накинул на плечи вдовы черный зимний халат, на него — летний из зеленого узорчатого шелка, сунул в руки детскую енотовую шубку и лисью шапку.

ХХIII // Геннадий Пласкин. Чжоу Ли-бо. Ҫил-тӑвӑл: роман; Г. Пласкин куҫарнӑ; В. Рудманӑн умсӑмахӗ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1958. — 429 с. — 13–429 с.

Анчах ешӗл вӑрмана кӗтсе илеймерӗ вӑл!
Но зеленого леса увидеть ему так и не пришлось!..

XXII // Геннадий Пласкин. Чжоу Ли-бо. Ҫил-тӑвӑл: роман; Г. Пласкин куҫарнӑ; В. Рудманӑн умсӑмахӗ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1958. — 429 с. — 13–429 с.

Мӗнле ухмах пулӑп эпӗ, ешӗл думӑри хуҫа — эпӗ, суту-илӳри хуҫа — эпӗ, тата ҫав театр тени те манӑн пулсассӑн…
Какой я дурак, ежели в думе я — хозяин, в торговле — хозяин, да и театришко — то мой?..

XI // Митта Ваҫлейӗ. Горький М. Фома Гордеев: роман. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Вӑл кӗпи ҫухавине ярса, мӑйне алшӑллипе чӗркесе, чие йывӑҫҫисен ешӗл сулхӑнӗнче вӑрӑм тенкел ҫинче ларнӑ, аллисемпе хӑлаҫланкаласа, пичӗ ҫинчи тарне шӑлнӑ, хӑй ҫав вӑхӑтрах чарӑна пӗлми сӑмах вакланӑ.
Расстегнув ворот рубахи и обмотав шею полотенцем, он сидел на скамье под навесом зелени вишен, размахивал руками в воздухе, отирая пот с лица, и немолчно рассыпал в воздухе быструю речь.

IX // Митта Ваҫлейӗ. Горький М. Фома Гордеев: роман. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

— Ешӗл кукуруза ҫинӗ чухнех эсӗ килесси ҫинчен шутлама пуҫларӑмӑр.
— Еще когда зеленую кукурузу ели, — думали, что вернешься.

II // Геннадий Пласкин. Чжоу Ли-бо. Ҫил-тӑвӑл: роман; Г. Пласкин куҫарнӑ; В. Рудманӑн умсӑмахӗ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1958. — 429 с. — 13–429 с.

Пӗчченшерӗн ларакан йывӑҫсем, ейӳ айне пулнӑскерсем, йӑмӑххӑн йӑлтӑртатакан ешӗл ҫулҫӑсем кӑларнӑ пулнӑ, вӗсем, ҫӳлти турачӗсем таран шыва путса, ҫӑмӑл шар майлӑн курӑннӑ, пӗр кас ҫил килсенех, шывӑн тӗкӗр пек анлӑхӗ тӑрӑх эреветлӗн юхса каяс пек ларнӑ…
Одинокие деревья, затопленные разливом, уже покрывались ярко-зелеными блестками листвы, скрывая их стволы и отразив вершины, вода сделала их шарообразными, и казалось, что при малейшем дуновенье ветра они поплывут, причудливо красивые, по зеркальному лону реки…

VIII // Митта Ваҫлейӗ. Горький М. Фома Гордеев: роман. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics