Шырав

Огнянов

Огнянов ӑна ҫунтарас пек пӑхса илчӗ.
Огнянов бросил на нее язвительный взгляд.

— Огнянов! — терӗ вӑл та хыттӑн.
— Огнянов! — крикнул он.

— Ку вӑл — ят яни! — кӑшкӑрса пӑрахрӗ Огнянов, малтан пӗрин ҫине, унтан теприн ҫине пӑхкаласа.
— Это — низость! — вскричал Огнянов, переводя глаза с одного на другую.

— Мӗнех вара, Кандов, эсир те мӗн те пулин каласа хаваслантарӑр эппин мана, — йӗплесе ыйтрӗ Огнянов, студента йӗрӗнсе пӑхса.
— Ну что ж, Кандов, скажите и вы что-нибудь, порадуйте меня, — желчно проговорил Огнянов, с презрением глядя на соперника.

Кандов та Огнянов енне ҫаврӑнса тӑчӗ.
Кандов обернулся к Огнянову.

— Ҫитӗ, ҫитӗ ӗнтӗ тек кутӑнлашса тӑма! — сиввӗн каласа хучӗ Огнянов.
— Довольно притворяться! — холодно процедил Огнянов.

— Йывӑра ан илӗр те, манӑн сирӗн сӑмахӑра вӑхӑтсӑр таттармалла пулса тухрӗ иккен, — кулам пек туса каласа хучӗ Огнянов, хӑй шурсах кайрӗ.
— Извините, что так рано помешал вашей беседе, — проговорил Огнянов, горько усмехаясь и бледнея.

Огнянов килсе кӗнӗшӗн Рада хӑй епле савӑннине каласа парасшӑнччӗ, анчах лешӗн сӑнӗ йӑлт улшӑннине асӑрхасан калас сӑмахне калаймасӑр аптраса тӑчӗ.
Рада попыталась было сказать Огнянову, как она радуется его приходу, но, увидев, что на нем лица нет, запнулась, пораженная.

Халь Огнянов Бяла Черквана васкать, палӑртнӑ вӑхӑт ҫитиччен унта хатӗрленес ӗҫе туса пӗтересшӗн те майӑн пӗрремӗшӗнче пӑлхав ялавӗ ҫӗклесшӗн.
Теперь Огнянов торопился в Бяла-Черкву, чтобы в течение нескольких дней, остающихся до этого срока, закончить там подготовку и поднять знамя восстания в назначенный день.

Огнянов килсе кӗчӗ, ӗшенсе ҫитнӗ хӑй, хресченле кивӗ тумтирпе.
В комнату вошел Огнянов, усталый, в запыленной крестьянской одежде.

Огнянов сӑмахне чун патне хурса, Муратлийский арӑмӗ ҫак тӑлӑх хӗре хапӑл туса йышӑнчӗ.
С удовольствием выполняя просьбу Огнянова, Муратлийская радушно приняла бесприютную девушку.

Эппин Огнянов, ун майлах шухӑшлакан юлташӗ, унпа пӗр хӗрех савакан ҫын пулса тӑчӗ.
Значит, Огнянов, его товарищ по образу мыслей, теперь оказался его соперником.

Огнянов мӗнле-ха эппин Болгарие те хӗрӳллӗн юратма пултарать, ҫав вӑхӑтрах Радӑна та чунтан савса тӑрать, шухӑшӗ нихҫан та икӗ майлӑ мар, хӑй кирек хӑҫан та вӑйлӑ, пултаруллӑ, лӑпкӑ та телейлӗ-ха тата, Кандов ҫавӑнтан тӗлӗнсех кайрӗ…
Он удивлялся, как может Огнянов одинаково пламенно любить и Болгарию и Раду и, раздваиваясь, всегда быть бодрым и сильным, спокойным и даже счастливым…

Ку ӗнтӗ пӗлтӗрех — Огнянов Бяла Черкваран тарса кайсан нумай та вӑхӑт иртмерӗ — ҫавӑн чухне пулчӗ.
Это случилось в прошлом году, вскоре после бегства Огнянова из Бяла-Черквы.

Хальхинче вӑл Кандовпа Радӑна иккӗшне те тавӑрас тенӗ шутпа конакалла утрӗ, унта бее Огнянов пирки тӗпчеттерсе ыйттарасшӑн пулчӗ.
Решив на этот раз отомстить и Кандову и Раде, он побежал прямо в конак, чтобы заставить бея допросить их насчет Огнянова.

— Йӗксӗк эс, ҫав вӑрттӑн хӑна вӑл, пӗлессӳ килсен, Радӑна ҫураҫакан Бойчо Огнянов! — тесе кӑшкӑрчӗ те Кандов ҫавӑнтах Стефчова хӑлха чикки тӑхӑнтартса ячӗ.
— Этот тайный гость, мерзавец ты этакий, был ее жених Бойчо Огнянов! — крикнул Кандов и ударил Стефчова по лицу.

Элеклӗ ҫӑварсем тем-тем хуша-хуша кӑларнӑ, хулари сӳпӗлтисемпе Огнянов тӑшманӗсем Рада ятне чӗлхерен вӗҫертмен.
Сплетницы жадно подхватили его: имя Рады не сходило с языка городских болтушек и врагов Огнянова, мстивших этим его памяти.