Шырав

Шырав ĕçĕ:

Катя the word is in our database.

Катя (тĕпĕ: Катя) more information about the word form can be found here.

Катя пысӑкланса ҫитрӗ ӗнтӗ, романсем питӗ нумай вулать, вӑл часах качча тухма пултарас шухӑш мана халь шӳт пек туйӑнмасть ӗнтӗ; анчах Володя та пысӑк пулсан та, вӗсем туслӑ мар, пӗрне-пӗри кураймаҫҫӗ те пулас.
Катенька была уже совсем большая, читала очень много романов, и мысль, что она скоро может выйти замуж, уже не казалась мне шуткой; но, несмотря на то, что и Володя был большой, они не сходились с ним и даже, кажется, взаимно презирали друг друга.

IV сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Пӗр лампӑпа кӑна ҫуталнӑ залра Мимипе Катя каллӗ-маллӗ ҫӳреҫҫӗ, Люба, рояль умӗнче ларса, Фальдӑн иккӗмӗш концертне — аннен юратнӑ пьесине темиҫемӗш хут калать.
В зале, освещенной только одной лампой, Мими с Катенькой ходила взад и вперед, а Любочка сидела за роялем и твердила второй концерт Фильда, любимую пьесу maman.

XXII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Анчах Катя, эпӗ ун чухне шутланӑ тӑрӑх, ҫитӗннӗ хӗр евӗрлӗччӗ, ҫавӑнпа ытларах килӗшетчӗ те вӑл мана.
Но Катенька, по моему тогдашнему мнению, больше похожа на большую, и поэтому гораздо больше мне нравится.

XXI сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Люба хӑйне Мими корсетсемпе «сывламалла мар» хытӑ хӗстернӗшӗн яланах тарӑхать, ҫиме юратать; Катя, пачах урӑхла, час-часах пӳрнине кӗпи ӑшне пилӗкӗ тӗлӗнчен чиксе ярать те кӗпе мӗн тери шалпаррине кӑтартать; ҫиессе те сахал ҫиет.
Любочка вечно негодует на Мими за то, что ее так стягивают корсетами, что «дышать нельзя», и любит покушать; Катенька напротив, часто, поддевая палец под мыс своего платья, показывает нам, как оно ей широко, и ест чрезвычайно мало.

Ҫитӗннӗ арҫынпа калаҫма май килсе тухсан, Люба ытла та хӗпӗртет, кирек епле пулсан та гусара качча тухатӑп, тесе калать; Катя вара арҫынсене юратсах каймасть, нихҫан та качча тухмастӑп, тет, тата, хӑйпе арҫын калаҫнӑ чух, темрен хӑранӑ пек улшӑнса каять.
Любочка всегда ужасно рада, когда ей удается поговорить с большим мужчиной, и говорит, что она непременно выйдет замуж за гусара; Катенька же говорит, что все мужчины ей гадки, что она никогда не выйдет замуж, и делается совсем другая, как будто она боится чего-то, когда мужчина говорит с ней.

Люба яланах тӳрӗ ларать, аллисене усса ҫӳрет; Катя пуҫне кӑштах пӑрса хурать те аллисене хуҫлатса ҫӳрет.
Любочка всегда сидит прямо и ходит опустив руки; Катенька держит голову несколько набок и ходит сложив руки.

Люба ҫав тери ахӑлти, тепӗр чухне каҫса кайсах кулать, аллисемпе хӑлаҫланать, пӳлӗм тӑрӑх чупать; Катя вара кулнӑ чух ҫӑварне тутӑрпа е аллипе хуплать.
Любочка страшная хохотунья и иногда, в припадке смеха, машет руками и бегает по комнате; Катенька, напротив, закрывает рот платком или руками, когда начинает смеяться.

Катя вара хӑнасем пур чухне, уйрӑмах Мимипе, ҫепӗҫрех пулма тӑрӑшать.
Катенька, напротив, при гостях всегда делается особенно нежна к Мими.

Люба яланах тӳррӗмӗн пӑхать, хӑшпӗр чухне хӑйӗн пысӑк хура куҫӗсене кам ҫине те пулин тӗллет те чылайччен тинкерсе пӑхса тӑрать, ҫакӑншӑн ӑна: ку ҫынна хисеплеменни пулать, тесе ятлаҫҫӗ; Катя, пачах урӑхла, куҫ хӑрпӑкӗсене усса хурать, куҫне хӗсет, ҫывӑхрине кӑна куратӑп тесе ӗнентерет, анчах вӑл лайӑхах курнине эпӗ питӗ аван пӗлетӗп.
Любочка смотрит всегда прямо и иногда, остановив на ком-нибудь свои огромные черные глаза, не спускает их так долго, что её бранят за это, говоря, что это неучтиво; Катенька, напротив, опускает ресницы, щурится и уверяет, что она близорука, тогда как я очень хорошо знаю, что она прекрасно видит.

Люба кирек хӑҫан та уҫӑ кӑмӑллӑ, хӑйне вӑл хӑй пӗлнӗ пек тыткалать; Катя вара такам пек пулма тӑрӑшнӑн туйӑнать.
Любочка во всем проста и натуральна; Катенька же как будто хочет быть похожей на кого-то.

Катя вунултӑ ҫулта; вӑл ҫитӗннӗ ӗнтӗ; хӗрача кӗлеткин куҫу тапхӑрӗнчи кӑнттамлӑхӗ, унӑн именӳллӗ тата лӑппи-лаппи хусканӑвӗсем тин ҫеҫ ҫуралнӑ чечекӗн илемлӗ ҫӗнӗлӗхӗпе тата ҫыпӑҫулӑхӗпе ылмашӑнчӗҫ; анчах вӑл хӑй улшӑнман.
Катеньке шестнадцать лет; она выросла; угловатость форм, застенчивость и неловкость движений, свойственные девочке в переходном возрасте, уступили место гармонической свежести и грациозности только что распустившегося цветка; но она не переменилась.

Хӗрачасем, уйрӑмах Катя, экипажа ларакан Володьӑн йӑрӑс пӗвӗ ҫине савӑнса пӑхаҫҫӗ, «Турӑ пулӑштӑр, турӑ пулӑштӑр», тет атте; чӳрече умне йӑраланса пынӑ кукамай, куҫҫульне шӑпӑртаттарса, фаэтон тӑкӑрлӑк кӗтессине пӑрӑнса курӑнми пуличченех Володя еннелле хӗрес хыва-хыва тем пӑшӑлтатать.
Девочки, в особенности Катенька, с радостными, восторженными лицами смотрят в окно на стройную фигуру садящегося в экипаж Володи, папа говорит: «Дай бог, дай бог», — а бабушка, тоже притащившаяся к окну, со слезами на глазах, крестит Володю до тех пор, пока фаэтон не скрывается за углом переулка, и шепчет что-то.

XX сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Сен-Жером мана алӑран тытса зал урлӑ илсе пынӑ чухне Катя, Люба тата Володя ман ҫине, шӑп та лӑп тунтикунсенче хамӑрӑн чӳречесем умӗпе иртекен сӑнчӑрланӑ ҫынсем ҫине пӑхнӑ евӗр пӑхрӗҫ.
Катенька, Любочка и Володя посмотрели на меня в то время, как St.-Jérôme за руку проводил меня через залу, точно с тем же выражением, с которым мы обыкновенно смотрели на колодников, проводимых по понедельникам мимо наших окон.

XVI сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Катя ҫак сӑмахсене каланӑ-каламан Сережа пӗшкӗнчӗ те Соньӑна чуптуса илчӗ.
Едва успела Катенька произнести эти слова, как Сережа нагнулся и поцеловал Сонечку.

ХIII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

— «Эпӗ тӗрӗслӗхе юрататӑп, — ответлерӗ Катя, — тавлашура сире ҫӗнтерчӗҫ, ma chère».
— «Я люблю правду, — отвечала Катенька, — проиграла пари, ma chère».

Вӗсен вӑрттӑнлӑхне пӗлес шутпа фортепьяно хыҫӗпе йӑпшӑнса пытӑм та ҫакна куртӑм: Катя, батист тутӑра ик вӗҫӗнчен чаршав пек тытса Сережӑпа Соня пуҫӗсене хупӑрласа тӑрать.
Подкравшись из-за фортепьян, чтобы открыть их секреты, я увидал следующее: Катенька держала за два конца батистовый платочек в виде ширм, заслоняя им головы Сережи и Сонечки.

Княҫӑн кӗҫӗн хӗрӗ кашнинчех кӗҫен Ивина, Катя Володьӑна е Илинькӑна суйласа илеҫҫӗ, Соня кашнинчех Сережӑна суйласа илет.
Младшая княжна каждый раз выбирала меньшого Ивина, Катенька выбирала или Володю, или Иленьку, а Сонечка каждый раз Сережу.

Катя йӗрсе ячӗ.
Катенька заплакала.

III сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

— Актриса пулатӑн… вӑт ку айванлӑх! — ярса илтӗм эпӗ Катя сӑмахне, актриса пуласси унӑн яланхи юратнӑ ӗмӗчӗ пулнине астуса.
— В актрисы пойдешь… вот глупости! — подхватил я, зная, что быть актрисой было всегда любимой мечтой ее.

Халь вара вӗсем килсӗр-йышсӑр пурӑнни тӗлӗшпе ман пуҫра пиншер уҫӑмсӑр ҫӗнӗ шухӑшсем ҫаврӑнма пуҫларӗҫ, эпир пуян, вӗсем чухӑн пулнӑран намӑсланнипе эпӗ хӗрелсе кайрӑм, Катя ҫине пӑхма та хӑюлӑх ҫитереймерӗм.
Теперь же тысячи новых, неясных мыслей, касательно одинокого положения их, зароились в моей голове, и мне стало так совестно, что мы богаты, а они бедны, что я покраснел и не мог решиться взглянуть на Катеньку.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics