Шырав

Шырав ĕçĕ:

Аттене (тĕпĕ: атте) more information about the word form can be found here.

Авдотья Васильевна хӑйне пӗртте хӗрхенмест, тӗксӗм блузӑпа, ҫӳҫне-пуҫне турамасӑр, ирпе тӑватӑ сехетре е пиллӗкре пулсан та (тепӗр чух сывмаррине тата хӗл пӗтеспе йывӑр ҫын пулнине пӑхмасӑр, аттене хирӗҫ сулӑнкаласа та пулин тухассине хӑйӗн тивӗҫӗ тесе шутлать, ҫав вӑхӑталла атте, хӑш чухне ҫав тери ывӑнса, пайтах выляса ярса, намӑс тӳссе, саккӑрмӗш штраф хыҫҫӑн клубран таврӑнать.
Авдотья Васильевна жертвовала собой и, иногда больная, под конец зимы даже беременная, считала своей обязанностью, в серой блузе, с нечесаной головой, хоть в четыре или пять часов утра, раскачиваясь, идти навстречу папа, когда он, иногда усталый, проигравшийся, пристыженный, после восьмого штрафа, возвращался из клуба.

ХLII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Атте ирӗклӗхпе пӗртанлӑха яланах ҫемьере чи кирли тесе шутлаканскер, хӑй юратнӑ Любочкӑпа ҫамрӑк арӑмӗ чунтан-чӗререн туслашасса шанать; анчах Авдотья Васильевна хӑйне кӗҫӗнрехе хурать, Любочкӑна кил-ҫуртӑн чӑн-чӑн хуҫи тет, ӑна пит сума сӑвать, ҫакӑ вара аттене хытӑ кӳрентерет.
Папа, считавший всегда свободу и равенство необходимым условием в семейных отношениях, надеялся, что его любимица Любочка и добрая молодая жена сойдутся искренне и дружески; но Авдотья Васильевна жертвовала собой и считала необходимым оказывать настоящей хозяйке дома, как она называла Любочку, неприличное уважение, больно оскорблявшее папа.

Тата нимрен ытла — вӑл хӑй аттене юратни ҫинчен кашни ҫыннах пӗрмай каласа пама вӑтанмасть.
А главное — она не стыдилась беспрестанно говорить всякому о своей любви к папа.

Ӗлӗкхиллех лӑппи-лаппи хур уриллӗ те хайлавсӑр калаҫакан пӗр йӗре Любочка кӑна амаҫурне юратса пӑрахрӗ, пӗтӗм ҫемьене унпа туслаштарасшӑн ытла та айванла, тепӗр чухне иментерсех ямалла тӑрӑшрӗ; ун вырӑнне вара Авдотья Васильевна, аттене хӗрӳллӗн юратнисӗр пуҫне, хӑйӗн юратӑвӗн тумламне тӗнчере пӗртен-пӗр ҫынна — Любочкӑна уйӑрса пачӗ.
Одна плаксивая Любочка, с ее гусиными ногами и нехитрыми разговорами, полюбила мачеху и весьма наивно и иногда неловко старалась сблизить ее со всем нашим семейством; зато и единственное лицо во всем мире, к которому, кроме ее страстной любви к папа, Авдотья Васильевна имела хоть каплю привязанности, была Любочка.

Ҫав хӑшпӗр ҫынсем Авдотья Васильевна ҫинчен суя сӑмахсем калаҫҫӗ; вӑл хӑйне хӗрхенмесӗр аттене хӗрӳллӗн те чунтан юратни унӑн кашни сӑмахӗнчех, кашни хусканӑвӗнчех курӑнать, куҫӗсем те таса юратӑва палӑртаҫҫӗ.
Некоторые люди были несправедливы к Авдотье Васильевне; ее любовь к папа, страстная, преданная любовь самоотвержения, была видна в каждом слове, взгляде и движении.

Анчах эпӗ пӗррехинче ӑна акӑ мӗн ҫинчен ӑнлантарма кирлӗ тесе шутларӑм: ман анне вилес умӗн аттене пире хысна шкулӗнче вӗрентме хушмарӗ, хысна шучӗпе вӗренекенсем, тен, питӗ ӑслӑ, анчах вӗсем пурте маншӑн юрӑхлӑ пулманнине хам та ӗненсе ҫите пуҫларӑм, ce ne sont pas des gens comme il faut, терӗм эпӗ иккӗленереххӗн, ҫак вӑхӑтра хам тем пирки хӗрелсе кайнине туйрӑм.
Но я нашел нужным раз в разговоре объяснить ему, что моя матушка, умирая, просила отца не отдавать нас в казенное заведение и что я начинаю убеждаться в том, что все казенные воспитанники, может, и очень учены, но они для меня… совсем не то, ce ne sont pas des gens comme il faut, сказал я, заминаясь и чувствуя, что я почему-то покраснел.

XXXVI сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Ку минутра эпӗ аттене курасшӑн пулмарӑм, ҫавӑнпа алӑк патӗнчен пӑрӑнса кайрӑм; анчах Любочка килчӗ те атте мана хӑй патне чӗнни ҫинчен каларӗ.
Я не хотел видеть отца в эту минуту и отошел от двери; но Любочка пришла за мною и сказала, что папа меня спрашивает.

XXXV сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Эпӗ аттемӗре халӗ тин ӑнланма пуҫларӑм (вӑл «аттене» мар, «аттемӗре» тесе калани мана питӗ килӗшмерӗ), вӑл питӗ лайӑх ҫын, ырӑ кӑмӑллӑ, ӑслӑ, анчах кунашкал вылянчӑк ӑс тата ҫӑмӑлттайлӑх… ку тӗлӗнмелле!
Я теперь только начал понимать отца, — продолжал Володя (то, что он называл его отцом, а не папа, больно кольнуло меня), — что он прекрасный человек, добр и умен, но такого легкомыслия и ветрености… это удивительно!

Аттене кура Авдотья Васильевна та телейлӗ пек туйӑнать, унӑн пысӑк сенкер куҫӗсенче тӑтӑшах телей туйӑмӗ йӑлтӑраса тӑрать, сасартӑк именсе кайнӑ минутсенче кӑна ку туйӑм ун куҫӗнче курӑнмасть, вара эпӗ, именӳ мӗнне лайӑх пӗлекенскер, ун ҫине хӗрхенсе тата хӗнпе пӑхатӑп.
Авдотья Васильевна, казалось, усвоила себе от папа выражение счастия, которое в это время блестело в ее больших голубых глазах почти постоянно, исключая тех минут, когда на нее вдруг находила такая застенчивость, что мне, знавшему это чувство, было жалко и больно смотреть на нее.

XXXIV сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Ҫапла шухӑшлатӑп; атте тавлашӑва килӗшсе татӑлнипе пӗтерме сӗннине пӑхмасӑр, Петр Васильевич, хӑй чапа тухассине амӑшӗнчен парнене кӳнӗрен, атте унашкалли ним те туманран, салху та ҫиллес пулнӑ, ӑна ним те тӗлӗнтерме пултарайман; атте, ҫак салхулӑха асӑрхаман пек, сапаланчӑк кӑмӑллӑ, хаваслӑ пулнӑ тата унпа тӗлӗнмелле мыскараҫӑпа калаҫнӑ пек калаҫнӑ; ҫавӑн пек тунӑшӑн хӑшпӗр чухне Петр Васильевич аттене кӳрентерчӗ, тепӗр чух вара кӑмӑлӗ ҫук ҫӗртенех атте кустӑрми ҫине ларатчӗ.
Воображаю, как, несмотря на то, что папа предложил ему мировой окончить тяжбу, Петр Васильевич был мрачен и сердит за то, что пожертвовал своей карьерой матери, а папа подобного ничего не сделал, как ничто не удивляло его и как папа, будто не замечая этой мрачности, был игрив, весел и обращался с ним, как с удивительным шутником, чем иногда обижался Петр Васильевич и чему иногда против своего желания не мог не поддаваться.

Ҫавнашкал каланисене илтнӗрен, Епифановсем пирӗн тӑшмансем пулни, вӗсем аттене ҫеҫ мар, хӑйсем аллине лекес-тӗк, унӑн ывӑлне те чиксе е пӑвса вӗлерме хатӗрри, вӗсем пач улӑштармалла мар пӗлтерӗшпе хура юнлӑ ҫынсем иккенни пирки манра ача чухне ҫирӗп те уҫӑмлӑ ӑнлану ҫуралнӑччӗ, анне вилнӗ ҫулхине Авдотья Васильевна Епифанова, la belle Flamande, чирлӗ аннене пӑхнине курсан, вӑл хура юнлисен ҫемйинчи ҫын пулнине эпӗ йывӑрпа ӗнентӗм, ҫапах ку ҫемье пирки чи япӑх шутлама пӑрахмарӑм.
По этим данным я в детстве составил себе такое твердое и ясное понятие о том, что Епифановы наши враги, которые готовы зарезать или задушить не только папа, но и сына его, ежели бы он им попался, и что они в буквальном смысле черные люди, что, увидев в год кончины матушки Авдотью Васильевну Епифанову, la belle Flamande, ухаживающей за матушкой, я с трудом мог поверить тому, что она была из семейства черных людей, и все-таки удержал об этом семействе самое низкое понятие.

ХХХIII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Малти пӳлӗмре эпӗ кӗтмен ҫӗртен аттене тӗл пултӑм, вӑл вӗттӗн-вӗттӗн пусса экипаж ҫине ларма васкаса утать.
В передней я столкнулся с папа, который мелкими, скорыми шажками шел садиться в экипаж.

XXVIII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Эпир тумланмасӑрах пайтах вӑхӑт калаҫса лартӑмӑр, ҫав хушӑра хӗвел диванлӑ пӳлӗм чӳречисем тӗлӗнчен пӑрӑнса ирте пуҫларӗ, пирӗн пӳлӗме Яков кӗчӗ (вӑл ӗлӗкхиллех ватӑ, ӗлӗкхиллех пӳрнисене ҫурӑмӗ хыҫӗнче вылянтарать тата каллех сӑмаха час-час калать), аттене кӳме хатӗрри ҫинчен пӗлтерчӗ.
И мы так долго разговаривали, не одеваясь, что солнце уже начинало уходить из окон диванной, и Яков (который все точно так же был стар, все так же вертел пальцами за спиной и говорил опять-таки) пришел в нашу комнату и доложил папа, что колясочка готова.

Кайран Валахинӑпа хӗрӗ хушшинчи ҫыхӑнусем япӑх пулнине хам асӑрхани ҫинчен аттене каласа парсан, вӑл мана ҫапла каларӗ:
Когда я потом рассказывал отцу о моем замечании, что Валахина с дочерью не в хороших отношениях, он сказал:

XVIII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Ҫылӑх каҫараканни кӑвакарнӑ ҫӳҫлӗ, ватӑ та хаяр питлӗ манах, вӑл аттене пиллерӗ.
Духовник, седой монах с строгим старческим лицом, благословил папа.

V сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Ҫӗнӗ ҫынсем, подноспа канфет йӑтса, аттене тав тума пырсан, сенкер хӑюллӑ калпак тӑхӑннӑ Маша пире те кашнинех хулпуҫҫинчен чуптӑвать тата тав тӑвать, эпӗ ҫав вӑхӑтра унӑн ҫӳҫӗнчен роза помадин шӑрши сарӑлнине ҫеҫ туятӑп, пачах пӑлханмастӑп.
Когда молодые , с конфетами на подносе, приходят к папа благодарить его и Маша, в чепчике с голубыми лентами, тоже за что-то благодарит всех нас, целуя каждого в плечико, я чувствую только запах розовой помады от ее волос, но ни малейшего волнения.

XXIV сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Ултӑ эрнерен Николай, пирӗн ҫуртри хыпарсен хаҫачӗ, мана кукамай хӑйӗн мӗнпур именине Любӑна парса хӑварни, вӑл качча тухиччен имение пӑхса тӑма аттене мар, Иван Иваныч княҫа хушни ҫинчен каласа парать.
После шести недель Николай, всегдашняя газета новостей нашего дома, рассказывает мне, что бабушка оставила все имение Любочке, поручив до ее замужества опеку не папа, а князю Ивану Иванычу.

ХХIII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Эпӗ аттене юрататӑп, анчах ҫын ӑсӗ чӗрене пӑхӑнмасӑр пурӑнать, ӑс туйӑмпа килӗшсе тӑман кӳрентерӳллӗ шухӑшсене вырнаҫтарма пултарать.
Я люблю отца, но ум человека живет независимо от сердца и часто вмещает в себя мысли, оскорбляющие чувство, непонятные и жестокие для него.

XXII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Вӑл урипе тапа-тапа юрланӑ чух унӑн юратнӑ Люби, хӑй те аттене чунтанах саваканскер, мӗнешкел хӗпӗртенине курма питӗ кулӑшла.
И надобно тогда видеть смешной восторг его любимицы Любочки, которая с своей стороны обожает его.

Хамран аслӑ ҫынсене, уйрӑмах аттене, пӗр иккӗленмесӗр хисеплеме хӑнӑхнӑран, хам мӗн курни ҫинчен ним шухӑшлама та аптрарӑм.
Детское чувство безусловного уважения ко всем старшим, и в особенности к папа, было так сильно во мне, что ум мой бессознательно отказывался выводить какие бы то ни было заключения из того, что я видел.

XII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics