Шырав

Шырав ĕçĕ:

этем the word is in our database.

этем (тĕпĕ: этем) more information about the word form can be found here.

Тӗттӗм сарайӑн уҫӑ хапхинче, урисемпе ҫӗре ҫитеймесӗр, этем сулланса тӑрать.
В воротах сарая, отпугивающих своим чёрным зловещим зевом, раскачивался, не касаясь ногами земли, человек.

Стёпка // Николай Евстафьев. Баныкин, В. И. Чапаев ҫинчен: калавсем; Н. Евстафьев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 128 с.

Ак халӗ мана, этем пулнӑскере, савса юрат эппин, пул ӗнтӗ халь эсӗ манӑн мӑшӑр.
Полюби же меня теперь в образе человеческом, будь моей невестой желанною.

Кӗрен чечек // Владимир Ухли. Аксаков С.Т. Кӗрен чечек: юмах. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 34 с. — 5–34 с.

Унтан этем кӑна мар, пӗтӗм тискер кайӑк тарса пытаннӑ.
Не только люди, звери дикие его завсегда устрашалися и в свои берлоги разбегалися.

«Хитре пикем, пӗртте ан хӑра: малашне пӗччен ҫӗр каҫмӑн, хӑвӑн юратнӑ, шанчӑклӑ ҫамрӑк тарҫу — хӗрача сана кӗтсе тӑрать; ҫак керменте этем чунӗсем нумай, анчах эсӗ ҫеҫ вӗсене курмастӑн та илтместӗн, пурте вӗсем манпа пӗрле сана сыхлаҫҫӗ.
«Не бойся, моя госпожа прекрасная: не будешь ты почивать одна, дожидается тебя твоя девушка сенная, верная и любимая; и много в палатах душ человеческих, а только ты их не видишь и не слышишь, и все они вместе со мною берегут тебя и день и ночь.

Вӗсем мана вилӗмрен ҫӑлса юласшӑн пулмасан, манӑн ҫакӑнта, вӑрман тискерӗ патӗнче, тинӗс эсрелӗ патӗнче этем тивлечӗпе вилме хатӗрленес пулать», тет вӑл.
И коли они избавить меня от смерти не захотят, то приготовиться к смерти по долгу христианскому и воротиться к лесному зверю, чуду морскому».

— Пурӑнчӗ Яков этем, ӗҫсе-ҫирӗ тем-тем, халь ӗнтӗ ӑна — каймалли кӑна…
Поел Яков всяких злаков, значит, Якову пора долой со двора…

XIII // Митта Ваҫлейӗ. Горький М. Фома Гордеев: роман. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Пӗтет этем!..
Погибает человек!..

Вырӑс мужикӗ, нимӗн чул та вӗренмен этем!
Русский мужик, совершенно неученый человек!

Вӗсен хушшинче Фома пӗлмен айӑпсӑр этем пулман та, темелле, — ӑна пурин айӑпӗсем те паллӑ пулнӑ.
Среди этих людей нет почти ни одного, о котором Фоме не было бы известно чего-нибудь преступного.

— Ав мӗнле кайрӗ! — хӗпӗртенӗ Луп Резников, коммерци советникӗ, ырхан та ҫӳллӗ шӑмшаклӑ, таса сӑпатлӑ этем.
— Эк пошел! — с восхищением сказал коммерции советник Луп Резников, человек высокий, худой и благообразный.

Этем вӑл — пӗтӗм ҫутҫанталӑк, апла пулсан — сывӑ пултӑр вӑл, хӑйӗн ӑшӗнче пӗтӗм тӗнчене ҫӗклесе ҫӳрекен!
Человек есть вселенная, и да здравствует вовеки он, носящий в себе весь мир!

XII // Митта Ваҫлейӗ. Горький М. Фома Гордеев: роман. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Эпӗ неуч вӗсен ҫумӗнче, эпӗ фельетонист анчах, публикӑна йӑлӑнӑҫ кӳрекен этем…
Я неуч по сравнению с ними, я только фельетонист, человек для потехи публики…

Ежов патӗнче пӗр лапсӑркка этем ларнӑ, ун ҫийӗнче кипке тата кӑвакрах йӗм пулнӑ.
У Ежова на диване сидел лохматый человек в блузе, в серых штанах.

— Хӑрушӑ этем!
— Ужасный человек!

— Нивушлӗ этем ӗҫлессишӗн, укҫа ҫапассишӗн, ҫурт лартассишӗн, ача-пӑча туса тултарассишӗн, унтан — вилсе выртассишӗн анчах ҫуралать?
— Неужто затем человек рождается, чтобы поработать, денег зашибить, дом выстроить, детей народить и — умереть?

Кимми — ҫирӗп… ытах та этем хӑйӗн айӗнче ҫав тӗксӗм тарӑнлӑха туйса илсен… нимӗнле кимӗ те ӑна ҫӑлас ҫук.
Лодка — крепкая… но ежели человек глубину эту темную под собой почувствует… никакая лодка его не спасет…

Культура мӗн таран ҫӳллӗ, этем ыйтӑвӗсем ҫавӑн чул тарӑнрах йунеҫеҫҫӗ, ҫавӑн чул — вӗсем малалла аталанас ҫул ҫинче чӑрмавсем сахаллансах пыраҫҫӗ.
А чем выше культура, — тем глубже удовлетворены потребности людей, тем менее препятствий к дальнейшему развитию потребностей человека…

Хӗр каласа кӑтартнисем тӑрӑх, Тарас — йӑлтах урӑхла, хӑйне уйрӑм этем пуль, ахаль ҫын евӗр мар пуль, тесе шухӑшланӑ Фома.
До известной степени настроенный ее рассказами о Tapace, Фома ожидал увидать в лице его что-то необычное, непохожее на обыкновенных людей.

Старик Тараса хулпуҫҫинчен тӗксе илнӗ, унтан сасартӑк чакса тӑнӑ, — калӑн, вӑл сасартӑк — иртерех савӑнмастӑп-и, ҫак ҫурма кӑвак этем ҫине ҫавӑн пек пӑхмалла-и? — тенӗ евӗр шикленсе ӳкнӗ, тейӗн, вӑл вара ывӑлӗн пысӑк, йӗри-тавра сарӑххӑн тӑртанса тӑракан куҫӗсем ҫине тӗпчевлӗн, шанчӑксӑррӑн пӑхса илнӗ.
Старик толкнул Тараса в плечо и отскочил от него, как бы испугавшись, — не рано ли он радуется, так ли, как надо, относится к этому полуседому человеку, и он пытливо и подозрительно заглянул в большие, окруженные желтоватыми припухлостями, глаза сына.

Фома, хыҫалалла ярса пуссанах, хӑйпе ҫуммӑн пӗчӗкрех чӑмӑр этем тӑнине курса кайнӑ, вӑл Маякина пуҫ тайса, хӑйӑлтӑк сасӑпа: — Сывӑ-и, атте! — тенӗ.
Фома отступил назад и очутился рядом с невысоким, круглым человеком, он, кланяясь Маякину, хриплым голосом говорил: — Здравствуйте, папаша!

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics