Corpus of the Chuvash language

Павел сӑмахӗ вӗсене шӑртлантарчӗ, анчах вӗсем ҫав шӑртланӑва хӑйсене ирӗксӗрех хисеплеттерекен вӑйӗпе ҫеҫ тытса чарса тӑнӑччӗ: хохол вӗсем тытӑнса тӑнине хускатса ячӗ те ун айӗнче мӗн пуррине ҫиеле кӑларчӗ.

Речь Павла раздражила их, но сдерживала раздражение своей силой, невольно внушавшей уважение, хохол сорвал эту сдержанность и легко обнажил то, что было под нею.

XXVI // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Унӑн кӑвак пичӗ ҫинче шурӑ та сайра бакенбард чӗтренсе тӑрать, мӑйӑхне хырнӑ ҫӳлти тути ҫӑварнелле авӑнса кӗрет, тӑваткал пит шӑмми мундирӗн ҫӳллӗ ҫухи ҫинче тытӑнса тӑрать, ҫавӑнпа та унӑн ҫухи айӗнче мӑй ҫук пекех курӑнать.

На его сером личике тряслись белые редкие баки, верхняя бритая губа завалилась в рот, острые скулы и подбородок опирались на высокий воротник мундира, казалось, что под воротником нет шеи.

XXIV // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Ун куҫӗ куҫлӑх айӗнче ӑшшӑн та хӑвӑрттӑн мӑчлатса тӑчӗ, вӑл амӑшне салтӑнма пулӑшрӗ, ӑна питӗнчен ӑшӑ кулӑпа пӑхса каласа пачӗ:

Глаза его ласково и живо мигали под очками, он помогал ей раздеваться и, с ласковой улыбкой заглядывая в лицо, говорил:

XIX // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Тӗрлӗ сасӑсем унӑн хӑлхине хупласах лартрӗҫ, ура айӗнче ҫӗр сулӑнкаларӗ, ҫил вӗрнипе те хӑранипе сывлама йывӑр пулса ҫитрӗ.

Буйный вихрь нестройных звуков оглушал ее, земля качалась под ногами, ветер и страх затрудняли дыхание.

XII // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Шыҫӑннӑ питҫӑмартисем темле тӗлӗнмелле хускалмасӑр тӑни унӑн сарлака, ырӑ кӑмӑллӑ сӑнне пӑсса пӑрахнӑ, вилӗм сӑнӗ айӗнче унӑн пӗтӗм илемӗ пӗтнӗ, тӑртаннӑ ӳт ӑшне путса ларнӑ куҫӗ кӑна, такама хӗрхеннӗ пекрех кулса, уҫҫӑн пӑхать.

Странная неподвижность опухших щек изуродовала его широкое доброе лицо, все черты исчезли под мертвенной маской, и только глаза, глубоко запавшие в отеках, смотрели ясно, улыбаясь снисходительной улыбкой.

X // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Амӑшӗ Рыбин кӑшкӑрнинчен хӑраса кайрӗ, вӑл ӑна пӑхрӗ те унӑн сӑнӗ-пичӗ улшӑнса, начарланса кайнине, сухалӗ тикӗс мар пулса тӑнине, ун айӗнче пит шӑммисем палӑрнине курчӗ.

Мать испугалась его крика, она смотрела на него и видела, что лицо Михаила резко изменилось — похудело, борода стала неровной, под нею чувствовались кости скул.

V // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Хӗвел пайӑрки малтан Софьйӑн пуҫӗпе хулпуҫҫине ӑшшӑн ҫутатса тӑчӗ, унтан рояль клавишисем ҫине ӳкрӗ те хӗрарӑмӑн пӳрнисем айӗнче сиккелеме тытӑнчӗ.

Луч солнца сначала тепло освещал голову и плечо Софьи, потом лег на клавиши рояля и затрепетал под пальцами женщины, обнимая их.

III // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Кофейник айӗнче спирт тултарнӑ лампӑн кӑвак чӗлхисем епле чӗтренине сӑнанӑ мӑй амӑшӗ йӑл кулса илчӗ.

Наблюдая, как дрожат синие языки огня спиртовой лампы под кофейником, мать улыбалась.

II // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Хусканса кайнӑ отрядӑн урасем айӗнче юр кӑчӑртатма тытӑнчӗ.

Снег заскрипел под ногами двинувшегося отряда.

X // Леонид Агаков. Василевская В.Л. Асамат кӗперӗ: повесть. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1945. — 200 с.

Вӗсем пурте нимӗҫсен пусмӑрӗ айӗнче, нимӗҫсен пушши айӗнче пурӑннӑ.

Все они жили под немецким игом, под немецким кнутом.

X // Леонид Агаков. Василевская В.Л. Асамат кӗперӗ: повесть. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1945. — 200 с.

Виселица ҫинче, юрпа ҫил-тӑман айӗнче пӗр уйӑх хушши сулкаланса тӑнӑ ывӑлӗн шӑнса хытса, хуралса кайнӑ кӗлеткине вӑл хуллен кӑна ыталаса илчӗ.

Она осторожно приняла в объятия закоченевшее черное тело сына, которое месяц качалось на виселице, среди снега и вьюги.

X // Леонид Агаков. Василевская В.Л. Асамат кӗперӗ: повесть. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1945. — 200 с.

Унӑн урисем айӗнче юр кӑчӑртатнӑ.

Снег монотонно поскрипывал под его ногами.

IX // Леонид Агаков. Василевская В.Л. Асамат кӗперӗ: повесть. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1945. — 200 с.

Анчах халь, тӑвӑр пӳлӗмри тӗттӗмлӗхре, вунултӑ ҫулхи ачан вилли виселица ҫинче сулкаланса тӑнӑ ялта, ҫырмара вилнӗ ҫынсем выртнӑ ялта, пӑр айӗнче шыв юнланса пӗтнӗ хӗрарӑм кӗлеткине юхтарнӑ ялта, вилӗм хӑйӗн аллисене пур пӳртсем ҫинелле те тӑснӑ ялта авалхи юра ҫӗршер ҫул ӗлӗкхи пекех салхуллӑн, кичеммӗн янрарӗ…

Но теперь, в темноте тесной комнаты, в деревне, где труп шестнадцатилетнего мальчика качался на виселице, в деревне, где в овраге лежали мертвецы, а подо льдом плыла окровавленная женская фигура, и смерть тянула руки ко всем домам, старинная песня зазвучала по-прежнему грустно и печально…

VIII // Леонид Агаков. Василевская В.Л. Асамат кӗперӗ: повесть. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1945. — 200 с.

Анчах та ӑна ҫывӑрма ку мар, тахҫантанпах хырӑнман начаркка сӑн, юнлӑ кипке айӗнче ялкӑшса тӑракан куҫсем кансӗрлерӗҫ.

Но спать ей мешало не это, а давно не бритое худощавое лицо, сверкающие глаза под кровавой пеленой.

VIII // Леонид Агаков. Василевская В.Л. Асамат кӗперӗ: повесть. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1945. — 200 с.

Унӑн пӳрнисем кӑштах ыратса сӑрлатса тӑнӑ, анчах вӑл пӗтӗм шӑмшакӗнче ҫемҫерех ывӑну пулнине, ӳтне ӑшӑ утиял текеннине, тата пуҫ айӗнче ҫемҫе минтер пулнине кӑмӑллӑн туйса выртрӗ.

У него немного болели и ныли пальцы, но во всем теле чувствовалась приятная усталость, он с наслаждением ощущал прикосновение теплой перины и мягкую подушку под головой.

VIII // Леонид Агаков. Василевская В.Л. Асамат кӗперӗ: повесть. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1945. — 200 с.

Саша ӑшӑпа киленсе, урисене утиял айӗнче тӑсрӗ.

Сашко вытянул ноги под периной, наслаждаясь теплом.

VIII // Леонид Агаков. Василевская В.Л. Асамат кӗперӗ: повесть. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1945. — 200 с.

Миша ҫенӗкре ҫӗр айӗнче выртать.

Мишка под землей в сенях.

VIII // Леонид Агаков. Василевская В.Л. Асамат кӗперӗ: повесть. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1945. — 200 с.

— Мӗн эсӗ, анне! — хирӗҫлеме тӑчӗ ывӑлӗ, анчах, сасартӑк хӑйӗн пуҫӗ айӗнче амӑшӗн аллине туйса, ҫав самантрах ҫывӑрса кайрӗ.

— Что вы, мама, — запротестовал было он, но вдруг, почувствовав под головой ее руку, моментально уснул.

VIII // Леонид Агаков. Василевская В.Л. Асамат кӗперӗ: повесть. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1945. — 200 с.

Юр айӗнче темле пысӑк мӑккӑль мӑкӑрӑлса тӑнӑ, сасартӑк шӑтӑксем сиксе тухнӑ.

Под снегом возникали какие-то кочки, и вдруг появлялись ямы.

VIII // Леонид Агаков. Василевская В.Л. Асамат кӗперӗ: повесть. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1945. — 200 с.

Банючиха нимӗҫсем илсе каясран кӑмака айӗнче пытарса усранӑ пӗртен-пӗр чӑхӑ, хӑйӗн хурлӑхне, вӑхӑтсӑр кӑтиклесе янӑ.

Единственная курица, которую Банючиха прятала под печкой, на свое несчастье не во время закудахтала.

VII // Леонид Агаков. Василевская В.Л. Асамат кӗперӗ: повесть. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1945. — 200 с.