Шырав

Шырав ĕçĕ:

вулакан the word is in our database.

вулакан (тĕпĕ: вулакан) more information about the word form can be found here.

Вулакан манӑн ӗҫсем ҫинчен малтанхи сыпӑксенченех пӗлчӗ пулин те, эпӗ хам дневника кунта пӗтӗмпех илсе кӗртетӗп.
Привожу его здесь целиком, хотя большая часть описанных в нем событий уже известна читателю из предыдущих глав.

Саккӑрмӗш сыпӑк // Василий Хударсем. Даниэл Дефо. Робинзон Крузо тинӗс ҫулҫӳревҫин пурнӑҫӗ тата вӑл курнӑ тӗлӗнмелле мыскарасем: роман; Василий Долгов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1970. — 5–280 с.

Эпӗ пӗтӗм пурлӑхӑма хам тунӑ крепоҫе куҫарни ҫинчен вулакан пӗлет ӗнтӗ.
Читатель уже знает, что все имущество я перенес в свою крепость.

«Анчах Робинзон чӗрӗ ҫын пекех-ҫке!» — тесе хурӗ ҫамрӑк вулакан.
«Но Робинзон же выглядит как живой человек!» — сказал бы молодой читатель.

«Робинзон Крузо» роман ҫинчен // Василий Хударсем. Даниэл Дефо. Робинзон Крузо тинӗс ҫулҫӳревҫин пурнӑҫӗ тата вӑл курнӑ тӗлӗнмелле мыскарасем: роман; Василий Долгов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1970. — 3–4 с.

В. И. Ленин хӑйӗн «Мӗн тумалла?» ятлӑ кӗнекинче ҫакӑн пек ҫырнӑ: «Малта пыракан кӗрешӗвҫӗ рольне малта тӑракан теори тӑрӑх ӗҫлекен парти кӑна пурнӑҫа кӗртме пултарать. Ҫакӑ вӑл мӗне пӗлтернине кӑшт та пулин конкретлӑ ӑнланса илес тесен, вулакан ӗнтӗ вырӑс социал-демокрачӗсем умӗнхи ҫынсене — Герцена, Белинские, Чернышевские тата 70-мӗш ҫулсенчи революционерсен ушкӑнне аса илтӗр; вырӑс литератури хальхи вӑхӑтра мӗнле пӗтӗм тӗнчипе пысӑк пӗлтерӗшлӗ пулса тӑни ҫинчен те шухӑшласа пӑхтӑр; шухӑшласа пӑхтӑр… вара ҫакӑ та ҫителӗклӗ!»
Help to translate

«Мӗн тумалла?» роман ҫинчен // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 485–495 с.

— Тӑхтӑр-ха, тӑхтӑр! — тет вулакан, — пурне те сисекенни-пӗлекенни кӑна мар, кашни вулаканах, шухӑшланӑҫемӗн тӗлӗнсе пырса.
— Позвольте, позвольте! — говорит читатель, — и не один проницательный, а всякий читатель, приходя в остолбенение по мере того, как соображает.

Улттӑмӗш сыпӑк // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Ытти ҫынсем пурнӑҫра эпӗ каласа кӑтартнӑ пек мар, урӑхла йывӑрлӑхсем тӳссе ирттернӗ пулччӑр; упӑшкисемпе арӑмӗсем пурте уйрӑлас пулсан, кунта ӗнтӗ нимӗн ытлашши пӑсӑкки те, нимӗн лайӑххи те ҫук, кашни йӗркеллӗ хӗрарӑмах хӑйӗн упӑшкин юлташне юратса пӑрахса асапланмасть вӗт, унсӑр пуҫне виҫӗ ҫул хушши асапланмасть ӗнтӗ, кашниех кӗпер ҫинче перӗнсе вилмест е (витӗр курса вулакан каланӑ тӑрӑх) гостиницӑран ҫухалмасть ӗнтӗ, — ӑҫта ҫӗтни те паллӑ мар.
Положим, что другие порядочные люди переживали не точно такие события, как рассказываемые мною; ведь в этом нет решительно никакой ни крайности, ни прелести, чтобы все жены и мужья расходились, ведь вовсе не каждая порядочная женщина чувствует страстную любовь к приятелю мужа, не каждый порядочный человек борется со страстью к замужней женщине, да еще целые три года, и тоже не всякий бывает принужден застрелиться на мосту или (по словам проницательного читателя) так, неизвестно куда, пропасть из гостиницы.

XXXI // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Эпӗ ахаль ҫынна ӳкерес тетӗп пулсан, ман ӑна ахаль ҫын пекех ӳкерсе памалла; вулакан ӑна курсан, ку карлик е гигант тесе шутламалла ан пултӑр.
Если я хочу изобразить обыкновенного человека, то надобно мне достичь того, чтобы он не представлялся читателю ни карликом и ни гигантом.

Сӑмахран, эпӗ ҫурт ӳкерес тетӗп пулсан, ман ӑна ҫурт пекех ӳкерсе памалла: вулакан ӑна лаҫ мар, дворец та мар, шӑп та шай пӳрт тесе шутлатӑр.
Например, если я хочу изобразить дом, то надобно мне достичь того, чтобы он представлялся читателю именно домом, а не лачужкою и не дворцом.

Илемлӗхӗн пӗрремӗш ыйтӑвӗ акӑ мӗнре пулать: япаласене ӳкерсе пама пӗлесси, вӗсем вулакан умне хӑйсем чӑннипе мӗнле, ҫавӑн пек тухса тӑччӑр.
Первое требование художественности состоит вот в чем: надобно изображать предметы так, чтобы читатель представлял себе их в истинном их виде.

Рахметов мӗнле ҫын пулни ҫинчен нумай страницӑсем ҫинче тӳррӗнех ҫырса кӑтартнӑ пулин те, витӗр курса вулакан, сана ҫав ҫынпах, романта кирлӗ пулман ҫынпа, паллаштарма тата та ытларах страницӑсем кирлине ӑнланатӑн-ши ӗнтӗ эсӗ халь?
Понял ли ты теперь, проницательный читатель, что хотя много страниц употреблено на прямое описание того, какой человек был Рахметов, но что, в сущности, еще гораздо больше страниц посвящено все исключительно тому же, чтобы познакомить тебя все с тем же лицом, которое вовсе не действующее лицо в романе?

— Рахметова сӑнласа пама! — тет витӗр курса вулакан.
— Рахметова! — восклицает проницательный читатель.

— Анчах та манпа епле кун пек калаҫма хӑятӑн-ха эсӗ? — тет витӗр курса вулакан, ман еннелле ҫаврӑнса, — куншӑн эпӗ сан пирки жалоба паратӑп, сан ҫинчен усал ҫын тесе сӑмах саратӑп!
— Однако как ты смеешь говорить мне грубости? — восклицает проницательный читатель, обращаясь ко мне, — я за это подам на тебя жалобу, расславлю тебя человеком неблагонамеренным!

— Э, халӗ пӗлетӗп ӗнтӗ, — тет витӗр курса вулакан, — Рахметов кунта Вера Павловнӑпа Лопухов ыйтӑвне татса пама кирлӗ, Вера Павловнӑпа калаҫма кирлӗ.
— А, теперь знаю, — говорит проницательный читатель, — Рахметов выведен затем, чтобы произнести приговор о Вере Павловне и Лопухове, он нужен для разговора с Верою Павловною.

— Тӗрӗс мар, — пӳлет мана витӗр курса вулакан, — Рахметов — чи кирлӗ ҫын: запискӑна вӑл илсе килчӗ-ҫке-ха…
— Неправда, — перебивает меня проницательный читатель, — Рахметов — действующее лицо: ведь он принес записку, от которой…

Вулакан хӗрарӑмсемпе вулакан ахаль ҫынсем илемлӗх ҫинчен калаҫмаҫҫӗ пулин те, вӗсем ҫакна пӗлеҫҫӗ, эсӗ, ӑслӑскер, пӗл-ха ӗнтӗ ҫакна.
Читательница и простой читатель, не толкующие о художественности, они знают это, а попробуй-ка угадать ты, мудрец.

XXX // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Витӗр курса вулакан, ун пекки нимӗн те пулмасть; Рахметов каҫпа Вера Павловнӑпа калаҫать ӗнтӗ, вӗсем калаҫнине эпӗ санран пӗр сӑмах та пытарса хӑвармастӑп, вара эсӗ часах, манӑн ҫав калаҫӑва сана пӗлтерес килмен пулсан, эпӗ ӑна ҫӑмӑллӑнах пӗлтермесӗр хӑварма та пултарнине курӑн, шарламасӑр хӑварнӑ пулсан та, эпӗ каласа кӑтартакан ӗҫсем мӗнле пулса пырасси пӗртте улшӑнман пулӗччӗ, эпӗ сана малтанах ҫакна калатӑп: Вера Павловнӑпа калаҫнӑ хыҫҫӑн Рахметов тухса каять те вара ҫак кӗнекерен пачах тухса ӳкет, ман романра вал тӗп герой та, ахаль герой та, нимӗнле герой та пулмасть.
Ничего этого не будет, проницательный читатель; Рахметов просидит вечер, поговорит с Верою Павловною; я не утаю от тебя ни слова из их разговора, и ты скоро увидишь, что если бы я не хотел передать тебе этого разговора, то очень легко было бы и не передавать его, и ход событий в моем рассказе нисколько не изменился бы от этого умолчания, и вперед тебе говорю, что когда Рахметов, поговорив с Верою Павловною, уйдет, то уже и совсем он уйдет из этого рассказа и что не будет он ни главным, ни неглавным, вовсе никаким действующим лицом в моем романе.

«Ну, — шухӑшлать пурне те витӗр курса вулакан, — халӗ Рахметов тӗп сӑнар пулать те пуринчен те иртсе каять ӗнтӗ, Вера Павловна ӑна юратса пӑрахать, вара часах Кирсановпа Лопуховпа пулнӑ историех пулса иртет».
«Ну, — думает проницательный читатель, — теперь главным лицом будет Рахметов и заткнет за пояс всех, и Вера Павловна в него влюбится, и вот скоро начнется с Кирсановым та же история, какая была с Лопуховым».

Вулакан хӗрарӑмсемпе ахаль вулакансем ҫав ҫырса кӑтартни мӗн тума кирлине хӑйсемех пӗлеҫҫӗ.
К чему оно служит для читательниц и простых читателей, это они сами знают.

XXIX // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Ҫапла, ыттисем пек мар, урӑхла ҫын, питӗ сайра тӗл пулакан йӑхран тухнӑ ҫын пулнӑ ҫак господин, эпӗ ҫак сайра тӗл пулакан йӑхран тухнӑ пӗр экземпляра питӗ тӗплӗн сӑнласа пама тӑрӑшрӑм; анчах та эпӗ, витӗр курса вулаканӑм, сана ҫак йӑхран тухнӑ ҫынсемпе лайӑх калаҫма, вӗсем умӗнче хӑвна лайӑх тыткалама вӗрентесшӗн тӑрӑшмарӑм (эсӗ хӑвна ун пек тыткалама пӗлместӗн) эсӗ ун пек ҫынна нихҫан та курас ҫук; пурне те витӗр курса вулакан, сан куҫусем ун пек ҫынсене кураймаҫҫӗ, курмалла туман ҫав вӗсене; вӗсем сан куҫна курӑнмаҫҫӗ; вӗсене таса та хӑюллӑ куҫсем кӑна кураҫҫӗ; ун пек ҫын ҫинчен ҫырни сана акӑ мӗн тума кирлӗ; эсӗ тӗнчере мӗнле ҫынсем пурӑнни ҫинчен илтсе те пулин юлма пултаратӑн.
Да, особенный человек был этот господин, экземпляр очень редкой породы, и не затем описывается мною так подробно один экземпляр этой редкой породы, чтобы научить тебя, проницательный читатель, приличному (неизвестному тебе) обращению с людьми этой породы: тебе ни одного такого человека не видать; твои глаза, проницательный читатель, не так устроены, чтобы видеть таких людей; для тебя они невидимы; их видят только честные и смелые глаза; а для того тебе служит описание такого человека, чтобы ты хоть понаслышке знал, какие люди есть на свете.

Ҫакӑнтан вара витӗр курса тӑракан вулакан ман пирки: Рахметов ҫинчен ытларах пӗлет-ҫке ку, анчах та пӗлнӗ чухлӗ каласа кӑтартмасть, тесе шутлама пултарать.
Проницательный читатель, может быть, догадывается из этого, что я знаю о Рахметове больше, чем говорю.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics