Шырав

Рада

Эс чӑн асап курнӑ ҫын, Бойчо! — терӗ Рада, тем пекех хута кӗресшӗн пулса.
Ты настоящий мученик, Бойчо! — воскликнула Рада с глубоким состраданием.

Рада ҫӑмӑллӑн сывлӑш ҫавӑрчӗ.
Рада облегченно вздохнула.

— Ун чухне эс, Рада, кӗл тунӑ пуль, сан кӗллӳне илтсе турӑ мана вилӗмрен хӑтарса хӑварчӗ пуль.
— В это время ты, надо полагать, молилась, Рада, потому что господь смилостивился и спас меня от неминуемой гибели.

— Малалла мӗн пулчӗ вара? — чӑтаймасӑр ыйтрӗ Рада.
— Ну, а дальше? — в нетерпеливом волнении спросила Рада.

— Ах, Бойчо, сана кам та пулин сутрӗ пуль ҫав! — терӗ Рада, пӑшӑрханса.
— Ах, Бойчо, наверное, тебя кто-то предал! — воскликнула Рада тревожно.

Рада ҫаплах унӑн кашни сӑмахне итлесе, куҫ сиктермесӗр ӑна пӑхса тӑчӗ.
А Рада жадно глотала каждое его слово, переживая все вместе с ним, и не отрывала от него взгляда.

Рада, итлесе тӑнӑ май, пӗр шуйханчӗ, пӗр хӗпӗртерӗ, ҫавӑ пӗтӗмпех унӑн ачалла пӑхакан куҫӗнче палӑрса тӑчӗ; Бойчо ҫавна асӑрхасах тӑчӗ, унта вӑл шикленнине те, хавасланнине те, йывӑр чухне хута кӗрес кӑмӑлне те курса чун хавалӗпе хӗпӗртесе савӑнчӗ.
Рада слушала, и душевное волнение живо отражалось в ее детски ясных глазах; Бойчо читал в них то страх, то сострадание и участие, то радость и торжество, и эти глаза сладостно опьяняли его.

— Нумай чӑтса ирттермелле пулчӗ, Рада… хӑрушши те пит нумайччӗ те, турӑ ҫӑлса хӑварчӗ-ха мана — халь ак эпир каллех пӗрле.
— Много пришлось пережить, Рада… много опасностей мне грозило, но господь не оставил меня своей милостью, и вот мы снова вместе.

Нимӗншӗн те каҫармастӑп! — юри ҫилленнӗ пек каласа хучӗ Рада.
Ни за что не прощу! — притворно сердито отвечала Рада.

Каҫар мана, Рада, каҫарсам, савнӑ тусӑм…
Прости меня, прости меня, Рада!

Эпӗ сана асап кӑтартрӑм-ҫке, Рада, хӗрхене пӗлмерӗм…
Это я тебя измучил, Рада, я принес тебя в жертву…

Савӑннипе ҫуталнӑ Рада ытарма ҫук илемлӗ.
Рада, озаренная светом любви, была прелестна.

Рада тунсӑхласа аптрарӗ…
Рада истомилась в ожидании…

Ӗнтӗ Бойчо пырса кӗрессе кӗте-кӗте талӑк та иртрӗ, Рада ҫаплах пӑхса тӑчӗ.
За эти сутки Рада, можно сказать, все глаза проглядела, дожидаясь Бойчо.

Пӳлӗмӗ аяккинче уҫӑ пӑлтӑр пур, Рада ҫавӑнта кӑнтӑрла ӗҫлет те, кӗнеке те вулать.
К наружной стене этой комнаты была приставлена широкая скамья, и здесь Рада днем работала и читала в тени.

Рада Лиловица карчӑк патӗнче, тӑрӑхла картишӗн шал енче, йӑвӑ лартса тухнӑ улмуҫҫи чӑтлӑхӗнче, уйрӑм пӳлӗмре пурӑнать.
Рада жила у бабки Лиловицы в отдельной комнатке, в глубине продолговатого двора, густо засаженного плодовыми деревьями.