Шырав

Шырав ĕçĕ:

Алексей the word is in our database.

Алексей (тĕпĕ: Алексей) more information about the word form can be found here.

Ҫапла вара, Алексей Толстой хӑй ача чухнехи пурнӑҫӗнче аслӑ романтикпа пӗрремӗш хут паллашнине аса илнинчен пуҫласа, ун ҫинчен ҫырнӑ кӑмӑла ҫӗклентерекен, хумхантаракан лайӑх статьине ҫӳлте асӑннӑ сӑмахсемпе пӗтерет.
Так, начав с воспоминаний детства о первом знакомстве с великим романтиком, советский писатель заканчивал свою яркую, волнующую статью о нем.

VI // Михаил Рубцов. Гюго Виктор. Тӑхӑрвун виҫҫӗмӗш ҫул: роман. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1958. — 282 с. — 3–19 с.

Алексей Толстой хӑй сӑмахӗсене пысӑк совет ҫыннисен ҫак пысӑк тӗнчинче «романтизмпа реализм юнашар тӑраҫҫӗ» тесе пӗтерет.
И Алексей Толстой заканчивает, говоря, что в этом большом мире больших советских людей «соприкасаются романтизм и реализм.

Ятарласах Гюго ҫинчен ҫырнӑ «Аслӑ романтик» ятлӑ тепӗр статьинче, хӑйӗн ача чухнехи ҫулӗсене, иртнӗ ӗмӗрте реакци иртӗхнӗ ҫулсене аса илсе, Алексей Толстой ҫапла ҫырнӑ:
А в другой статье, специально о Гюго («Великий романтик»), Алексей Толстой, вспоминая годы своего детства, годы разгула реакции в конце прошлого века, писал:

«Тахҫан-тахҫан, — тет Алексей Толстой писатель хӑйӗн статьисенчен пӗринче, — Гюго кӗнекине вуланӑ чухне эпир пурте макӑраттӑмӑр.
«Когда-то,— говорит писатель Алексей Толстой в одной из своих статей,— мы все плакали над страницами Гюго.

Иртнӗ вырсарникун Алексей Вениаминович унта ӗҫлӗ экскурси ирттерчӗ.
В прошлое воскресенье Алексей Вениаминович устроил туда деловую экскурсию.

Вунпӗрмӗш сыпӑк // Николай Евстафьев. Павленко П.А. Телей: роман. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 312 с.

— Алексей Вениаминович ыран Цимбал патне килме шухӑшламасть-и? — ыйтрӗ малалла Воропаев ытти ҫынсемпе калаҫнишӗн питӗ кӗвӗҫекен Юрий.
— Алексей Вениаминович не собирается завтра к Цимбалу? — продолжал расспрашивать Юрий, очень ревновавший Воропаева к людям.

Алексей Вениаминович та халь пачах улшӑнчӗ, ҫемҫе, йӑваш, ӗлӗкхи пек мар.
И Алексей Вениаминович теперь совсем другой стал, мягче, ласковей, не то что раньше.

— Апла Алексей Вениаминовичӑн ывӑлӗ Лена патӗнче, тетӗн? — ыйтрӗ Виктор, кӑмӑллӑн йӑл кулса, унӑн шухӑшӗсем халӗ те Воропаевӑн пурнӑҫӗ тавра явӑнаҫҫӗ.
— Так, значит, сынок Алексея Вениаминовича, говоришь, у Лены? — ласково улыбаясь, спросил Виктор, мысли которого все еще витали вокруг воропаевской жизни.

Ҫуркунне Воропаева, хӑй килӗшмерӗ пулин те, партан районти комитетне Корытов вырӑнне суйласа лартрӗҫ, ҫавӑнтан вара Алексей Вениаминович хӑйӗн пурнӑҫне йӗркелесе ярас тӗлӗшпе шухӑшлама та пӑрахрӗ тейӗн.
Еще весною, вопреки собственному желанию заместив Корытова в районном комитете партии, Алексей Вениаминович сразу же точно и думать перестал об устройстве своего быта.

Ҫитет ӗнтӗ, Алексей Вениаминович, чӑрмантартӑм эпӗ сире, савнӑ ҫыннӑм! — терӗ те вӑл, ҫӑмӑллӑн сиксе тӑрса, балкон ҫине тухрӗ.
Ну, хватит, Алексей Вениаминович, заговорила я вас, милый вы мой! — и, легко поднявшись, она вышла на балкон.

Тӑххӑрмӗш сыпӑк // Николай Евстафьев. Павленко П.А. Телей: роман. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 312 с.

— Эсир мана, Алексей Вениаминович, пурӑнма вӗрентрӗр, анчах хӑвӑр пурӑнма пӗлместӗр.
— Вы меня, Алексей Вениаминович, жить научили, а сами вот жить еще не умеете.

— Сире урай ҫуса парасси тата чей ӗҫтересси — мана ниме те тӑмасть, анчах телей тени сирӗн те, манӑн та пулмасть, Алексей Вениаминович…
— Помыть вам полы и напоить чаем — мне ничего не стоит, но счасться не будет ни вам, ни мне, Алексей Вениаминович…

Юрату, Алексей Вениаминович, ман шутпа, вӑл — эсӗ юратакан ҫын сана ырӑ сунни, анчах эсир мана ырӑ сунатӑр, ҫав хушӑрах усал тӑватӑр.
Любить, Алексей Вениаминович, это, по-моему, верить, что человек, которого ты любишь, желает тебе только хорошего, а вы — желаете добра, а делаете мне зло.

— Ним те ан калӑр мана, Алексей Вениаминович, — тӑсрӗ Лена малалла кӑшт лӑпкӑрах та ҫирӗп сасӑпа.
— Не говорите мне ничего, Алексей Вениаминович, — продолжала между тем Лена более спокойным и даже властным тоном.

Аслӑ хӗрарӑм вӑл, Алексей Вениаминович.
Умная она женщина, Алексей Вениаминович.

Итлӗр-ха, Алексей Вениаминович, эсир ӑна юрататӑр вӗт-ха, эпӗ курмастӑп-им?
Ведь слушайте, Алексей Вениаминович, вы же ее любите, разве я не вижу?

Эсир, Алексей Вениаминович, чи малтанах леш хӗрарӑмпа мӗнле пурӑнни ҫинчен каласа панӑ пулӑттӑр, вара эпӗ сирӗн чунта вӑл мӗн чухлӗ юлнине ӑнланнӑ пулӑттӑм.
Вы бы, Алексей Вениаминович, прежде всего жизнь свою с той женщиной мне рассказали, чтобы я поняла, сколько чего у вас в душе осталось.

Кам эпӗ сирӗншӗн, Алексей Вениаминович?
Алексей Вениаминович, кто я вам?

— «Пирӗнни» мӗнре палӑрать, Алексей Вениаминович?
— А в чем же «наша», Алексей Вениаминович?

— Анчах мӗн ҫырас-ха манӑн, Алексей Вениаминович?
— Только что мне писать, Алексей Вениаминович.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics