Шырав

Шырав ĕçĕ:

кӑмӑллӑ the word is in our database.

кӑмӑллӑ (тĕпĕ: кӑмӑллӑ) more information about the word form can be found here.

Туршӑн та ӗнтӗ, ырӑ ҫыннӑм, ҫав ансат та чуна кӑмӑллӑ ӗҫрен пуҫне ҫынсем, ҫав шутрах эсир хӑвӑр та, хаклӑ ҫыннӑм, нимӗнле кӑткӑсрах ӗҫе те тума пултараймаҫҫӗ!
И, ей-богу, миленький, ни на что более сложное, чем это простое и приятное занятие, не способны люди, и вы, дорогой, в их числе!

Окуров хули // Уйӑп Мишши. Горький М. Окуров хули: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956. — 134 с.

Ванька Хряпов та пулин, яланах савӑнӑҫлӑ та ырӑ кӑмӑллӑ пулаканскер, халь салхуланнӑ, тата Серафима Пушкаревӑна хӑлхаран текех темскер пӑшӑлтатса каласа парать, лешӗ вара, ҫакна итле-итле, хуллен кӑна куҫҫульне шӑлкаласа илет, ҫав хушӑрах темиҫе хутчен те Ивана ҫамкинчен темле уйрӑмах хӑйне майлӑн, кулӑшла та хурлӑхлӑн чуптӑва-чуптӑва илчӗ.
И даже Ванька Хряпов, всегда весёлый и добродушный, был пасмурен и всё что-то шептал на ухо Серафиме Пушкаревой, а она, слушая его, тихонько отирала слёзы и несколько раз поцеловала Ивана в лоб особенным поцелуем, смешным и печальным.

Хӗрӗн йывӑр ӳт-пӗвӗ ун ҫумне хытӑрах та хытӑрах лӑпчӑннине туять вӑл, — Четыхера ӑшӑ ҫапать, ларма кӑмӑллӑ; хӗстерсе тытнӑ чӗркуҫҫисене пушатмасӑрах вӑл вӗсен хушшинчен сылтӑм аллине туртса кӑларчӗ, Пашӑна ыталаса илме шухӑшларӗ, анчах ҫав самантрах хартлатса ҫывӑрнӑ сасӑ илтӗнсе кайрӗ.
Он чувствовал, что её тяжёлое тело всё сильнее теснит его, — Четыхеру было тепло, приятно; не разжимая колен, он вытянул из них правую руку, желая обнять Пашу, и вдруг услыхал сонный храп.

Сӑнӗ-пичӗ килӗшӳллӗ, ырӑ кӑмӑллӑ унӑн, яланах ҫурма ӳсӗр пек курӑнакан куҫӗсем темле ӑнланмаллах мар, ҫурма савӑнӑҫлӑн йӑл кулса ҫутӑлаҫҫӗ.
Лицо у неё хорошее, доброе, в глазах всегда как бы полупьяных, светится странная, полувесёлая улыбка.

Хӗрех ҫула ҫитнӗ ҫӳллӗ, яштака пӳллӗ Фелицата Назаровна Зоеводина ҫак хӗрсемпе кӑмӑллӑ пурӑнать, вӗсен юратури ӗҫӗсене хӳтӗлет, харкашу-хирӗҫӳсене пырса хутшӑнса никама та кӳрентермелле мар килӗштерме пӗлет.
Сорокалетняя рослая и стройная Фелицата Назаровна Воеводина относится к девицам хорошо, покровительствует их сердечным делам, вмешивается в ссоры и умеет безобидно примирить.

Ку ҫакна пӗлтерет — халӑхра хӑйӗн ҫӗршывӗшӗн, чун-чӗрине кӑмӑллӑ вырӑс ҫӗрӗшӗн ҫунакан юрату вӑранать!
Это значит — просыпается в народе любовь к своей стране, к русской милой земле его!

Ҫавӑн йышши чарусӑрлӑхсене кӑтартнӑ кунсенче унӑн пӑхма кӑмӑллӑ хитре сӑнӗ-пичӗ лапшакаланса ларать, унта хӑш-пӗр йӗрсем ҫухалнӑн туйӑнаҫҫӗ, тути, нимӗн тума аптранӑ евӗр, айванлӑрах йӑл кулса тӑрать, ыйхӑсӑр аптранипе пиҫсе хӗрелсе кайнӑ куҫӗсем тӑрӑ мар шӗвекпе тулаҫҫӗ, вара пурин ҫине те усаллӑн, выльӑхла анӑравлӑ салхулӑхпа пӑхаҫҫӗ.
Во дни таких подвигов его красивое законченное лицо становилось плоским, некоторые черты как бы исчезали с него, на губах являлась растерянная, глуповатая улыбка, а глаза, воспалённые бессонницей, наливались мутной влагой и смотрели на всё злобно, с тупой животной тоской.

Обносково, Балымер салисенче, уездри тата ытти саласенчен килсе ҫӳрекен мӑн сухаллӑ вӑрман мужикӗсем, лӑпкӑ та ырӑ кӑмӑллӑ халӑх, кӑнтӑрла та пулин слобода витӗр лавсемпе иртме хӑраса тӑраҫҫӗ, ун витӗр тухмасӑр май килмен чухне вара, — виҫшерӗн, тӑватшарӑн пӗрле иртеҫҫӗ.
Бородатые лесные мужики из Обноскова, Балымер и других сёл уезда, народ смирный и простодушный, даже днём опасались ездить через слободу, а коли нельзя было миновать её — ездили по трое, по четверо.

Ҫавӑн пек ҫынсенчен пӗри вӑл — граф Милорадович пулнӑ — паттӑр, илемлӗ, ҫав тери хӑюллӑ, нимӗн ҫинчен те шутламанскер; Александр ӑна вунӑ хутчен парӑмсенчен хӑтарнӑ; кунпа пӗрлех вӑл хӗрарӑмсем хыҫҫӑн сӗтӗрӗннӗ, укҫа шутне пӗлмесӗр тӑкнӑ, лӗпӗрти пулнӑ, тӗнчери чи ӑшӑ кӑмӑллӑ ҫынсенчен пӗри пулса тӑнӑ, салтаксен идолӗ пулнӑ, пӗр саккуна та пӗлмесӗр, темиҫе ҫул хушши Петербурга тытса тӑнӑ, юлашкинчен, юри тенӗ пекех, ӑна Николай патша пулса тӑнӑ пӗрремӗш кунӗнчех вӗлерсе пӑрахнӑ.
Один из полнейших типов их был граф Милорадович, храбрый, блестящий, лихой, беззаботный, десять раз выкупленный Александром из долгов, волокита, мот, болтун, любезнейший в мире человек, идол солдат, управлявший несколько лет Петербургом, не зная ни одного закона, и как нарочно убитый в первый день царствования Николая.

Малалла ҫырас вырӑнне каласа пани // Леонид Агаков. Герцен А. И. Вӑрӑ чакак: повеҫсем; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 104 с. — 30–98 с.

Хӑрушлӑхсем, ҫапӑҫура чакмалла пулнисем, ҫӗнтерӳсем, Наполеон ҫарӗпе тата ют ҫӗршывсемпе тӗл пулнисем — ҫаксем пурте вӗсен характерӗсене ҫирӗплетсе ҫитернӗ; хӑюллӑ, ырӑ кӑмӑллӑ, анчах инҫетех курайманскерсем, дисциплинӑна, ҫаклатса хунӑ тӑхасене нимрен те мала хураканскерсем, кунпа пӗрлех чыса та ҫирӗп упраканскерсем, вӗсем Российӑна хӑйсен аллинче Николайӑн ҫар чиновникӗсемпе статски салтакӗсен ӑрӑвӗ ӳссе ҫитӗниччен тытса тӑнӑ.
Опасности, поражения, победы, соприкосновение с армией Наполеона и с чужими краями — все это образовало их характер; смелые, добродушные и очень недальние, с религией дисциплины и застегнутых крючков, но и с религией чести, они владели Россией до тех пор, пока подросло николаевское поколение военных чиновников и статских солдат.

Павел Гатчинӑра тискерленсе кайнӑ ҫын пулнӑ, унӑн ӗлӗкхи пурнӑҫран рыцарьле туртӑмсем кӑшт ҫеҫ, тӗксӗммӗн палӑракан пулса юлнӑ; вӑл ҫемҫе кӑмӑллӑ Бенгали тигрӗ пулнӑ; кичем те юратса пӑрахнӑ, ялан ҫилленнӗ, ҫынсем ялан ҫиллентерекенскер, вӑл трон ҫине малтарахран лекмен пулнӑ пулсан, ухмаха ернисен ҫуртне лекнӗ пулӗччӗ.
Павел был человек одичалый в Гатчине, едва сохранивший какие-то смутные рыцарские порывы от прежнего состояния; это был бенгальский тигр с сентиментальными выходками, угрюмый и влюбленный, вечно раздраженный и вечно раздражаемый, он, наверное, попал бы в сумасшедший дом, если бы не попал прежде на трон.

Оленька кӑмӑллӑ, анчах тарӑн шухӑшсӑр тата малалла ӳсмен йышши ҫынсенчен пӗри пулнӑ; ун пеккисем пӗрре вӑйлӑ туйӑмпа ҫунса илеҫҫӗ те — хатӗр, пӗр вырӑнта тӑракан пулаҫҫӗ, вара малалла каймаҫҫӗ.
Оленька принадлежала к тем милым, но неглубоким и неразвивающимся натурам, которые, однажды вспыхнув сильным чувством, готовы, оседают и уже дальше не идут.

Ырӑ кӑмӑллӑ старик Валериан Андреевич темиҫе ҫултан вилсе кайни Марья Валериановна туса хунӑ пурнӑҫа каллех пӑтраштарса, пӗтӗмпех йӗркерен кӑларса янӑ.
Смерть доброго старика Валериана Андреевича, случившаяся через несколько лет, снова запутала и окончательно расстроила жизнь, устроенную Марией Валериановной.

V // Леонид Агаков. Герцен А. И. Вӑрӑ чакак: повеҫсем; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 104 с. — 30–98 с.

Ӗҫсем нумаййипе, чирленипе (вӑл аневризм чирӗ ҫине ӳпкелешнӗ, анчах, тӗрӗссипе, вӑл чир унӑн пулман та) хӑш чух аван мар самантсем пулаҫҫӗ, мана йӑвашшӑн, кӑмӑллӑ сӑмахсем каласа чармалла, тарӑхтармалла мар, эпӗ хам та кулянатӑп кайран.
У меня от забот, от болезни (он жаловался на аневризм, которого у него, впрочем, не было) бывают иногда черные минуты — надобно кротостью и добрым словом остановить, а не раздражать, я сам оплакиваю несчастный случай.

Марья Валериановна, ку таранччен сӑпайлӑ та тӳсӗмлӗ пулнӑскер, халӗ ҫав тери ҫирӗп характерлӑ та нимӗне парӑнми кӑмӑллӑ пулса пынӑ.
Марья Валериановна, до тех пор кроткая и самоотверженная, явилась женщиной с характером и с волей непреклонной.

Ырӑ кӑмӑллӑ, юратма, ҫав тери парӑнса пурӑнма хатӗр ҫын, вӑл хӑй шӑпине ним чӗнмесӗр пӑхӑнса пурӑннӑ, вара, ашшӗ асаплантарнисене аса илсе, ку ҫапла пулмалла та ӗнтӗ, тӗнчере хӗрарӑм пурнӑҫӗ ҫавӑн пек тесе шутланӑ.
Существо доброе, готовое любить, готовое на всякую преданность, она отдавалась молча своей судьбе и, вспоминая страдания, выносимые от отца, она думала, что так и надобно, что такое положение женщины на свете.

Ырӑ кӑмӑллӑ начальство, ӗҫе тӑван ашшӗ пек хутшӑнса, ҫав ҫитменлӗхсене пӗтернӗ.
Благодетельное начальство исправило эти недостатки отеческим вмешательством своим.

Ответ парас вырӑнне, Дрейяк туйине ӳкернӗ; ҫав вӑхӑтрах пӗр кӑмӑллӑ хӗрарӑм, питех те тӗреклӗ кӗлеткеллӗ, чепчикӗ айӗнчен тухса кайнӑ шурӑ ҫӳҫлӗскер, унӑн туйине ҫӗртен илнӗ те, ӑна йышлансах пыракан халӑха кӑтартса ҫапла каланӑ:
Дрейяк, вместо ответа, уронил трость; учтивая дама, почтенного размера, с седыми космами, торчавшими из-под чепчика, подняла ее и, показывая более и более густевшей массе народа, заметила:

IV // Леонид Агаков. Герцен А. И. Вӑрӑ чакак: повеҫсем; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 104 с. — 30–98 с.

Анчах пӗчӗк актриса питӗ кӑмӑллӑ пулнӑ та хӑйӗн рыцарьне ҫав тери тав тунӑ.
Но маленькая актриса была очень мила и очень благодарна своему рыцарю.

Хӑй хирӗҫленисенчен усси ҫуккине кура, Миша сасартӑк пурҫӑн пек ҫемҫе, ачаш, хаваслӑ, ҫынсемпе кӑмӑллӑ пулса кайнӑ.
Видя безуспешность своих протестаций, Миша вдруг сделался шелковый, ласков, весел, приветлив.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics