Шырав

Шырав ĕçĕ:

Чӗри (тĕпĕ: чӗре) more information about the word form can be found here.

Анчах — курӑпӑр, камӑн чӗри сывӑрах!
Но — посмотрим, чье сердце сильнее!

Итали ҫинчен хунӑ юмахсем // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 166–190 стр.

Амӑшӗ, ывӑлне хура плащӗпе витнӗ те, ӑна сасартӑк чӗринчен ҫӗҫӗпе чикнӗ; ывӑлӗ чӗтренсе илнӗ те ҫавӑнтах вилнӗ — амӑшӗ ывӑлӗн чӗри хӑш вырӑнта тапнине аван пӗлнӗ.
Тогда мать, накрыв сына своим черным плащом, воткнула нож в сердце его, и он, вздрогнув, тотчас умер — ведь она хорошо знала, где бьется сердце сына.

Кунта ун мӑн аслашшӗсем сӗм авалхи чулсенчен ҫуртсем тунӑ, хула стенисене купаланӑ, ҫак ҫӗр айӗнче ун йӑх-тӗпӗнчи тӑванӗсен шӑммисем выртнӑ; амӑшӗн чӗри ҫав чулсемпе, ҫӗрпе, халап-юмахсемпе, юрӑсемпе тата ҫынсен шанчӑкӗсемпе татса татӑлми сыпӑнса тӑнӑ — хӑйӗн чи ҫывӑх тӗпренчӗкӗ пӗтме пуҫланӑшӑн чӗрипе татӑлса йӗнӗ: ун чӗри ӗнтӗ тараса пек пулнӑ, анчах ывӑлне юратнипе хулана юратнине виҫсе пӑхсан — вал хӑшӗнчен хӑшӗ ытларах тайнине ӑнланма пултарайман.
Сотни неразрывных нитей связывали ее сердце с древними камнями, из которых предки ее построили дома и сложили стены города, с землей, где лежали кости ее кровных, с легендами, песнями и надеждами людей — теряло сердце матери ближайшего ему человека и плакало: было оно подобно весам, но, взвешивая любовь к сыну и городу, не могло понять — что легче, что тяжелей.

Курӑр ак хӑвӑрах: ту чӗри патне пӑраласа ҫитӗпӗр те, ӑна перӗнсен — вӑл пире вута пӑрахса ҫунтарса ярӗ, мӗншӗн тесен ҫӗр чӗри — вут-ҫулӑмлӑ, ҫакна пурте пӗлеҫҫӗ!
Вот вы увидите: просверлим мы гору до сердца, и когда коснемся его, — оно сожжет нас, бросит в нас огонь, потому что сердце земли — огненное, это знают все!

Культурлӑ ҫын калаҫӑвӗнче ҫакӑн пек сӑмахсем тӗлӗнтереймен пулӗччӗҫ мана, мӗншӗн тесен «интеллигент» тесе чӗнекен кӑткӑс та арпашӑннӑ ӑс-тӑнлӑ чӗри чунта тупӑнма пултарайман шыҫӑ ҫук-ха.
В устах культурного человека такие речи не удивили бы меня, ибо еще нет такой болячки, которую нельзя было бы найти в сложном и спутанном психическом организме, именуемом «интеллигент».

Коновалов // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 70–118 стр.

Эпӗ Данкон ялкӑшса ҫунакан пысӑк чӗри ҫинчен тата ҫавӑн пекех мӗн чухлӗ илемлӗ, асамлӑ вӑйлӑ юмахсем хайланӑ этем ӑс-хакӑлӗ ҫинчен шухӑшларӑм.
И думал о великом горящем сердце Данко и о человеческой фантазии, создавшей столько красивых и сильных легенд.

III сыпӑк // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 50–69 стр.

Данкон вил ӳчӗ ҫумӗнче унӑн хӑюллӑ, хастар чӗри ҫаплах ялкӑшса выртнине курман вӗсем.
И не видали, что еще пылает рядом с трупом Данко его смелое сердце.

Данко ҫаплах малта пынӑ, чӗри пӗр вӗҫӗмӗн ҫап-ҫуттӑн ялкӑшнӑ, ялкӑшнӑ!
А Данко все был впереди, и сердце его все пылало, пылало!

Вӑл ҫынсен шухӑшне сиснӗ, ҫавӑнпа та чӗри тата ытларах хӗрӳленсе ҫунма пуҫланӑ, мӗншӗн тесен вӗсен ҫав шухӑшӗ ӑна тарӑхтарнӑ та, кӳрентернӗ те.
А он уже понял их думу, оттого еще ярче загорелось в нем сердце, ибо эта их дума родила в нем тоску.

Карчӑк Данкон ҫулӑмпа ялкӑшнӑ чӗри ҫинчен час-часах каласа панӑ пулмалла.
Старуха, очевидно, часто рассказывала о горящем сердце Данко.

Унтан Данило Зобар патне утса пычӗ те ӑна ҫурӑмран, чӗри тӗлӗнчен, ҫӗҫӗпе яшт! тутарчӗ.
А потом подошел Данило к Зобару и сунул ему нож в спину как раз против сердца.

Макар Чудра // Хумма Ҫеменӗ, Феодосия Ишетер. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 7–19 стр.

Этем чӗри ҫурӑлса каяс пекех хуйхӑрса ахлатнине итлеме кам юратӗ-ши ӑна?
Кто это любит слушать, как стонет, разрываясь от горя, человеческое сердце?

Унӑн хӗрхенсе тӑмалли япала пулман — кирлӗ сана ун чӗри, вӑл хӑех ӑна кӑкӑрӗнчен туртса кӑларса панӑ пулӗччӗ, сана аван пултӑр ҫеҫ.
У него не было заветного — нужно тебе его сердце, он сам бы вырвал его из груди, да тебе и отдал, только бы тебе от того хорошо было.

Санькӑн чӗри хӑвӑрттӑн-хӑвӑрттӑн тапма пуҫларӗ.
У Саньки заколотилось сердце.

39-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Катерина чӗри шартах сикрӗ.
У Катерины дрогнуло сердце.

35-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Санька хӑйӗн йӑмӑкпе юнашар тӑчӗ, чӗри ун ҫав тери хӑвӑрттӑн сикет.
Санька с колотящимся сердцем стал рядом с сестрой.

33-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Вӑл, сӗткенлӗ ҫӗрӗн, тулӑ хӑмӑлӗн тутине шӑршласа пӑхрӗ, чӗри те ыратса кайрӗ унӑн, юлташӗсене каламалли темӗнле ырӑ-ырӑ сӑмахсем чӗлхе вӗҫне пуҫтарӑнчӗҫ.
Он вдыхал запах влажной земли, стеблей пшеницы, у него щемило сердце, и хорошие, благодарные слова к товарищам роились в его голове.

32-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Унӑн чӗри ыратса кайрӗ.
Сердце его сжималось от боли.

23-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Санька чӗри тӑвӑлса ҫитрӗ, «тавӑратӑпах», — тесе шухӑшларӗ вӑл.
Сердце Саньки было переполнено самыми мстительными чувствами.

19-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Санькӑн чӗри тапма чарӑннӑ пек пулчӗ.
Сердце у Саньки замерло.

11-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics