Шырав

Шырав ĕçĕ:

пулса (тĕпĕ: пул) more information about the word form can be found here.

Вӗсем пирӗншӗн пӗлмелле мар, ӑнланмалла мар пулнӑ, халӗ те ҫавӑн пекех пулса юлаҫҫӗ.
Мы не могли их узнать, понять, и сейчас это так и осталось.

Юлашкинчен калани // Леонид Агаков, Александр Артемьев. Борис Полевой. Чӑн-чӑн этем ҫинчен ҫырнӑ повесть. Леонид Агаковпа Александр Артемьев куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950

Вӑрҫӑ вӑхӑтӗнче те, лӑпкӑрах кунсенче, унтан вӑрҫӑ хыҫҫӑн, ирӗке кӑларнӑ Европӑри ҫӗршывсем тӑрӑх ҫӳренӗ чух та эпӗ ун ҫинчен калав ҫырма миҫе хут лартӑм пулӗ, анчах кашнинчех ӗҫе чарса лартрӑм, мӗншӗн тесен эпӗ ҫырни унӑн пурнӑҫӗн тӗссӗр мӗлки пек ҫеҫ пулса тухатчӗ!
И во время войны, в дни поспокойнее, и затем после войны, во время странствий по странам освобожденной Европы, я несколько раз садился писать о нем рассказ, но каждый раз останавливал работу, потому что написанное мною выходило лишь бледной тенью его жизни.

Вара эпир пӗр-пӗрине ахалех улталаса пурӑннӑ пек пулса тухрӗ.
Получилось, что мы просто так друг друга обманывали.

Анчах Оля, эпӗ ҫакна хӑйӗнчен пытарса усранине курса, мана ун ҫинчен каласа пама йывӑр пулӗ тесе шутланӑ та, пӗрмаях хӑй ним те пӗлмен пек пулса пурӑннӑ.
Но Оля, видя что я это скрываю, думала, наверно, что мне трудно об этом рассказывать, и постоянно жила, как будто ничего не знает.

Лётчикӑн ҫирӗп вӑй-халлӑхне кӑтартакан сарлака сӑн-пичӗ ҫинче ачаш та лӑпкӑ хурлӑх палӑрса илчӗ, куҫӗсем ӑшшӑн та уҫҫӑн йӑлтӑртатрӗҫ, сӑнӗ тӳрех пӗр вунӑ ҫул ҫамрӑкланса кайрӗ, вӑл ҫамрӑк йӗкӗт пекех пулса тӑчӗ.
На широком энергичном лице летчика появилось выражение ласковой, хорошей грусти, глаза засветились тепло и ясно, лицо помолодело сразу лет на десять, стало почти юношеским.

Ҫапла пулса тухрӗ те-ха… — Лётчик ассӑн сывласа илчӗ.
Так сложились обстоятельства, летчик вздохнул.

Унтан вӑл паян пӗртте ывӑнман ҫын пек пулса савӑнӑҫлӑн таврӑнчӗ, унӑн ҫӳҫӗпе куҫхаршийӗсем ҫинче шыв тумламӗсем йӑлкӑшаҫҫӗ.
Он вернулся веселый, свежий с каплями воды на бровях и волосах, как будто сегодня совсем не устал.

Алексей куҫӗсене хупсанах, ун умӗнче пӗрин хыҫҫӑн тепри — пӗрисем уҫӑмлӑрах, теприсем тӗтреллӗрех — палланӑ сӑнсем мӗлтлетме тытӑнчӗҫ: Михайло мучи хӑйӗн кӗмӗл тӗслӗ ҫӳҫӗсем айӗн ун ҫине пӑшӑрханса пӑхрӗ; Андрей Дегтяренко кӑмӑллӑн пӑхса, куҫӗсене час-час мӑчлаттарса тӑчӗ; такама хӑтӑрса, Василий Васильевич хӑйӗн кӑвакарма пуҫланӑ ҫӳҫӗсене силлентерчӗ; ватӑ снайпер, питне пӗркелентерсе, ӑшӑ кӑмӑлпа кулчӗ; шурӑ минтер ҫинчен Алексей ҫине хӑйӗн ӑслӑ, витӗр куракан, кӑшт тӑрӑхларах кулакан, пурне те ӑнланакан куҫӗсемпе пӑхса Воробьев комиссарӑн сарӑрах сӑнӗ курӑнса выртрӗ; ҫил ҫинче Зиночкӑн ҫулӑм пек ҫӳҫӗсем варкӑшрӗҫ; пӗчӗк вашават инструктор Наумов ун майлӑ пулса, ӑна ӑнланса куҫӗсене хӗссе тӑчӗ.
Как только Алексей закрывал глаза, начинали мелькать перед ним то ясные, то еле выделяющиеся из мглы знакомые образы: озабоченно смотрел на него из своих серебряных косм дед Михайла; добродушно мигал «коровьими» ресницами Андрей Дегтяренко; кого-то распекая, сердито потрясал своей седеющей гривой Василий Васильевич; ухмылялся всеми своими солдатскими морщинами старый снайпер; с белого фона подушки смотрело на Алексея своими умными, проницательно-насмешливыми, все понимающими глазами восковое лицо комиссара Воробьева; мелькали, развеваясь на ветру, огненные волосы Зиночки; улыбался, подмигивал сочувственно и понимающе маленький подвижной инструктор Наумов.

8 сыпӑк // Леонид Агаков, Александр Артемьев. Борис Полевой. Чӑн-чӑн этем ҫинчен ҫырнӑ повесть. Леонид Агаковпа Александр Артемьев куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950

Унӑн ҫыртса татнӑ аялти тути хӗрринчен янахӗ ҫинелле икӗ йӗр пулса юн юхнӑ.
С нижней, прокушенной губы его текли по подбородку две струйки крови.

Ҫынсем машина патне мӗнпур вӑйран, сывлайми пулса, ырӑ мар ӗҫ пулнине туйса чупрӗҫ.
Люди бежали к машине что есть мочи, задыхаясь, предчувствуя недоброе.

Ку пӗтӗмпех ҫав тери кӗтмен ҫӗртен пулчӗ, мӗн пулса иртнине ҫынсем ӑнланса та илеймерӗҫ, анчах тӗрӗссипе, ку пӗртте тӗлӗнмелле япала пулман: самолёт ҫӗр ҫине ларнӑ, вӑл шӑпах пурте ҫав тери кӗтнӗ «вунпӗрмӗш» самолёт пулнӑ.
Случилось все это так неожиданно, что никто даже не понял, что именно произошло, хотя происшествие было само по себе обычным: сел самолет, и именно «одиннадцатый», как раз тот самый, которого все так ждали.

Неушлӗ вара вӑл, Алексей Мересьев, паянхи кун ҫунатлӑ турӑ пек пулса, шӑп Петровӑн пӗтмелли самант ҫитнӗ вӑхӑтра темле тӗлӗнмелле майпа сасартӑк нимӗҫ умне тухса тӑнӑскер, халӗ ӗнтӗ таҫта лере, снарядсем ҫӗмӗрсе, шӑтарса пӗтернӗ ҫӗр ҫинче ҫунса кайнӑ аш татӑкӗ пулса выртать пулӗ?
Неужели он, Алексей Мересьев, который сегодня, как крылатый бог, непостижимым образом возник вдруг перед немцем в тот самый момент, когда Петрову казалось, что все кончено, лежит теперь где-то там, на этой страшной, скальпированной и изорванной снарядами земле, комком бесформенного обгорелого мяса?

Неушлӗ Оля унпа мӗн пулнине пӗлеймесӗрех юлӗ, — ҫак вунсакӑр уйӑх хушшинче унӑн мӗн тери пысӑк йывӑрлӑхсем тӳссе ирттермелле пулнине, вӑл ҫапах та хӑйӗн ӗмӗтне пурнӑҫланине, чӑн-чӑн этем — ҫапла ҫав, чӑн-чӑн этем! — пулса тӑнине, анчах пур ӗмӗтсем те тулнӑ хыҫҫӑнах ҫакӑн пек киревсӗр, ухмахла вилмелле пулнине пӗлеймӗ-ши?
Неужели Оля так и не узнает, что с ним случилось, какой нечеловечески трудный путь прошел он за эти восемнадцать месяцев, что он все-таки добился своего, стал настоящим… ну да, настоящим человеком, чтобы так нелепо разбиться тотчас же, как только это совершилось?

7 сыпӑк // Леонид Агаков, Александр Артемьев. Борис Полевой. Чӑн-чӑн этем ҫинчен ҫырнӑ повесть. Леонид Агаковпа Александр Артемьев куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950

Сасартӑк шӑп пулса тӑчӗ, ҫав тери шӑп — самолёт пайӗсене ҫил ҫапӑнни те илтӗнет.
И вдруг стало тихо, так тихо, что слышно, как гудят снасти на ветру.

— Тӳссе тӑр, «Рихтгофен!» — мӗкӗрсе илчӗ те Алексей шӑл витӗр, тутине юн тухичченех ҫыртса, пур шӑнӑрӗсене хытарса, пӗр чӑмӑр пулса ларса, хӑй ҫинелле ыткӑнса пыракан тӑшман машини ҫине пӗрре куҫ хупмасӑр пыма пӗтӗм вӑйне пухрӗ.
— Держись, «Рихтгофен»! — промычал сквозь зубы Алексей и, до крови закусив губу, сжавшись в комок твердых мускулов, впился в цель, всей своей волей заставляя себя не закрывать глаза перед несущейся на него вражеской машиной.

Алексей хӑйне хирӗҫ «Геринг призывӗпе» ҫара илнӗ ача мар, Хӗвелтухӑҫӗнчи фронтра пысӑк ҫухатусем пулнипе нимӗҫ авиацинче пулса тӑнӑ шӑтӑка питӗрме васкаса, кӗскетнӗ программа тӑрӑх вӗрентсе ҫапӑҫӑва янӑ лётчик мар, «Рихтгофен» эскадринчи асс вӗҫсе пынине ӑнланнӑ.
Алексей понимал, что навстречу ему идет не мальчишка из так называемого призыва Геринга, наскоро обученный летать по сокращенной программе и брошенный в бой, чтобы заткнуть дыру, образовавшуюся в немецкой авиации вследствие огромных потерь на Восточном фронте, навстречу Мересьеву шел ас из дивизии «Рихтгофен».

Тепӗр кӗске самантран самолётсем пӗр-пӗрине пырса ҫапӑнаҫҫӗ те — вак турпас пулса тӑраҫҫӗ, вӗсем тӑрӑх машина камӑн пулнине те, ҫынни кам пулнине те пӗлме май ҫук пулать.
Еще мгновение — и самолеты столкнутся и разлетятся в такие клочья, по каким нельзя будет угадать ни машину, ни человека.

Авиацире ун пек атака темиҫе самант хушшинче, ҫав тери хӑвӑрт пулса иртет, вӑл хушӑра чи вӑрт-варт ҫын та пирус чӗркеме ӗлкӗреймест.
Лобовая атака в авиации продолжается мгновения, за которые самый проворный человек не успеет закурить папиросу.

Ку ӗҫ ҫав тери ҫывӑхра пулса иртнӗ.
Сражались слишком близко.

5 сыпӑк // Леонид Агаков, Александр Артемьев. Борис Полевой. Чӑн-чӑн этем ҫинчен ҫырнӑ повесть. Леонид Агаковпа Александр Артемьев куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950

Акӑ ӗнтӗ, вӗсем вӑрман ҫийӗнче строй пулса тӑчӗҫ.
Вот они уже построились за лесом.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics