Шырав

Шырав ĕçĕ:

пулса (тĕпĕ: пул) more information about the word form can be found here.

Эсир ыттисенчен пачах уйрӑмччӗ, халӗ вара ыттисемпе пӗрех пулса тӑтӑр.
Видите ли, вы до сих пор были исключением, а теперь подойдете под общее правило.

Июнӗн 3-мӗшӗ // Николай Пиктемир, Нестор Янкас. Михаил Лермонтов. Пирӗн вӑхӑтри герой. Н. Пиктемирпа Н. Янкас куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашкӗнекеиздат, 1964

Усал япала усаллинех ҫуратать, чӑн лирваи асапланса курни тепӗрне асаплантарнинче мӗнле савӑнӑҫ пуррине ӑнланма пулӑшать; усал ӗҫ тӑвас шухӑш ҫын пуҫне ахальтенех пырса кӗме пултараймасть, унпа пурнӑҫра усӑ курас тенипе кӑна пулать вӑл; шухӑшсем вӗсем — пурнӑҫран килнӗ япаласем тенӗ тахӑшӗ: вӗсем ҫурални вӗсене форма парать, ҫав форма вара ӗҫе кӗресси пулса тӑрать; кам пуҫӗнче ытларах шухӑш ҫуралать, ҫавӑн ӗҫӗ те ыттисенчен ытларах пулать; ҫакна пула чиновник сӗтелӗ ҫумне сӑнчӑрланнӑ гени вилет-и е ухмаха тухать-и, ҫавӑн пекех акӑ маттур та тулли вӑй-хӑватлӑ этем, пӗр май лӑпкӑн пурӑнса, шалкӑм ҫапнипе вилсе каять.
Зло порождает зло; первое страдание дает понятие о удовольствии мучить другого; идея зла не может войти в голову человека без того, чтоб он не захотел приложить ее к действительности: идеи — создания органические, сказал кто-то: их рождение дает уже им форму, и эта форма есть действие; тот, в чьей голове родилось больше идей, тот больше других действует; от этого гений, прикованный к чиновническому столу, должен умереть или сойти с ума, точно так же, как человек с могучим телосложением, при сидячей жизни и скромном поведении, умирает от апоплексического удара.

Нимӗн тивӗҫсӗрех эпӗ камӑн та пулин асапне е савӑнӑҫне кӳрекен сӑлтав пулса тӑрасси — пирӗн мӑн кӑмӑллӑхӑн чи сӗтеклӗ ҫимӗҫӗ мар-и-мӗн?
Быть для кого-нибудь причиною страданий и радостей, не имея на то никакого положительного права, — не самая ли это сладкая пища нашей гордости?

Эп ун патне пынӑ чух Грушницкие сӳрӗккӗн итлетчӗ вӑл, лешӗ юри ҫутҫанталӑкпа савӑнатчӗ пулас, анчах хӗр мана курчӗ те, асӑрхаман пек пулса, хыттӑн кулма тытӑнчӗ (питех те вырӑнлӑ пулмарӗ).
Когда я подошел к ней, она рассеянно слушала Грушницкого, который, кажется, восхищался природой, но только что завидела меня, она стала хохотать (очень некстати), показывая, будто меня не примечает.

Майӑн 29-мӗшӗ // Николай Пиктемир, Нестор Янкас. Михаил Лермонтов. Пирӗн вӑхӑтри герой. Н. Пиктемирпа Н. Янкас куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашкӗнекеиздат, 1964

Княжнана манӑн калаҫу кӑмӑла кайма тытӑнать, — эпӗ ӑна хамӑн пурнӑҫра пулса иртнисем ҫинчен калакаласа патӑм та, вӑл мана тӗлӗнмелле ҫын вырӑнне шутлама пуҫларӗ.
Княжне начинает нравиться мой разговор; я рассказал ей некоторые из странных случаев моей жизни, и она начинает видеть во мне человека необыкновенного.

Вӑл итлесе пӗтермесӗрех аяккалла пӑрӑнчӗ, Грушницкий патне ларчӗ те, вӗсен хушшинче вара темӗнле калаҫу пуҫланчӗ: княжна унӑн ҫаврӑнӑҫлӑ сӑмахӗсене хирӗҫ пӑтранчӑк сӑмахсемпе тавӑрчӗ пулмалла, хӑй ҫав вӑхӑтрах тимлӗн итлем пек турӗ: Грушницкий, вӑл мӗншӗн пӑшӑрханса пӑхнине, мӗншӗн унӑн чӗри вӑрканине пӗлесшӗн пулса, ун ҫине тӗлӗнсе пӑхкаларӗ.
Она не дослушала, отошла прочь, села возле Грушницкого, и между ними начался какой-то сентиментальный разговор: кажется, княжна отвечала на его мудрые фразы довольно рассеянно и неудачно, хотя старалась показать, что слушает его со вниманием, потому что он иногда смотрел на нее с удивлением, стараясь угадать причину внутреннего волнения, изображавшегося иногда в ее беспокойном взгляде…

Майӑн 23-мӗшӗ // Николай Пиктемир, Нестор Янкас. Михаил Лермонтов. Пирӗн вӑхӑтри герой. Н. Пиктемирпа Н. Янкас куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашкӗнекеиздат, 1964

— Вӑл сирӗн тусӑр-и вара? — терӗ вӑл, ӗненмен пек пулса.
— А он ваш друг? — сказала она, показывая некоторое сомнение.

Майӑн 22-мӗшӗ // Николай Пиктемир, Нестор Янкас. Михаил Лермонтов. Пирӗн вӑхӑтри герой. Н. Пиктемирпа Н. Янкас куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашкӗнекеиздат, 1964

Вӑл, темӗн аса илесшӗн пулса, ман ҫине тинкерсе пӑхрӗ, унтан каллех кӑштах хӗрелсе кайрӗ те юлашкинчен вара татсах: — пурте! — терӗ.
Она посмотрела на меня пристально, стараясь будто припомнить что-то, потом опять слегка покраснела и, наконец, произнесла решительно: все!

Ытла сехӗрленнипе хӗр ӑнсӑр пулса ӳкме те пултаратчӗ.
Я видел, что она готова упасть в обморок от страху и негодования.

— Мӗн кирлӗ сире? — тесе ячӗ хӗр чӗтрекен сассипе; хӑй, хутне кӗме йӑлӑннӑ пек пулса, йӗри-тавра пӑхса илчӗ.
— Что вам угодно? — произнесла она дрожащим голосом, бросая кругом умоляющий взгляд.

— Пӗлетӗр-и, княжна, — терӗм вара, кӑштах кӳренсе, — хӑйне хӑй ӳпкелекен айӑплӑ ҫынна нихҫан та тӗртсе ямалла мар: тарӑхнипе вӑл тата икӗ хут ытла айӑплӑрах пулса кайма пултарать…
— Знаете, княжна, — сказал я с некоторой досадой, — никогда не должно отвергать кающегося преступника: с отчаяния он может сделаться еще вдвое преступнее…

Кӑштах сӑмах чӗнмесӗр тӑнӑ хыҫҫӑн эпӗ ытла йӑваш пек пулса, унпа калаҫрӑм:
После нескольких минут молчания я сказал ей, приняв самый покорный вид.

Рестораци залӗ улпут таврашсен пухӑвӗ пулса тӑчӗ.
Зала ресторации превратилась в залу Благородного собрания.

Эпир тӑшманлӑ пулса уйрӑлтӑмӑр, унпа эпӗ пилӗк ҫул каярах тӗл пулнӑ пулсан, урӑхла уйрӑлнӑ пулӑттӑмӑр-и, тен.
Мы расстались врагами, — и то, может быть, если б я ее встретил пятью годами позже, мы расстались бы иначе…

Майӑн 16-мӗшӗ // Николай Пиктемир, Нестор Янкас. Михаил Лермонтов. Пирӗн вӑхӑтри герой. Н. Пиктемирпа Н. Янкас куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашкӗнекеиздат, 1964

Юрлӑ тусем патӗнчен вӗсем васкавлӑн шӑваҫҫӗ; Машук тӑрри сӳнтернӗ факел пек тӗтӗмленет; унӑн йӗри-таврашӗнчи кӑвак пӗлӗт, малалла шунӑ ҫӗртен ҫакланса чарӑннӑ пек пулса, ҫӗлен пек явӑнса йӑшӑлтатать.
Они быстро бежали от снеговых гор; голова Машука дымилась, как загашенный факел; кругом него вились и ползали, как змеи, серые клочки облаков, задержанные в своем стремлении и будто зацепившиеся за колючий его кустарник.

Тахҫан пулса иртни тӗнчере урӑх никама та мана пӑхӑнтарнӑ пек пӑхӑнтармасть пулӗ.
Нет в мире человека, над которым прошедшее приобретало бы такую власть, как надо мною.

Майӑн 13-мӗшӗ // Николай Пиктемир, Нестор Янкас. Михаил Лермонтов. Пирӗн вӑхӑтри герой. Н. Пиктемирпа Н. Янкас куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашкӗнекеиздат, 1964

Унӑн туйӑмӗнче эсир ҫӗнӗлле ҫырнӑ романӑн геройӗ пулса тӑтӑр…
В ее воображении вы сделались героем романа в новом вкусе…

Акӑ эпир унпа мӗнле юлташлантӑмӑр: эпӗ Вернера С… ра йышлӑ та шавлӑ ҫамрӑксем хушшинче тӗл пулсаттӑм; калаҫу юлашкинчен философиллӗ-метафизикӑллӑ пулса кайрӗ; кам, мӗн ҫине епле пӑхни ҫинчен калаҫкалаттӑмӑр та, кашни темӗн те пӗре ӗненнине пӗлтӗмӗр.
Вот как мы сделались приятелями: я встретил Вернера в С… среди многочисленного и шумного круга молодежи; разговор принял под конец вечера философско-метафизическое направление; толковали об убеждениях: каждый был убежден в разных разностях.

Элле, тупӑнӗ-ши пӗр-пӗр йывӑра илмен ҫамрӑк ҫын, калӑпӑр, чипер хӗре тӗл пулса, хӑй вӑхӑтне вӑл кӑлӑхах ирттернӗ май, ун ҫине пӑхма та пуҫлать пулсан, анчах хӗрӗ пӗр кӗтмен ҫӗртен урӑх качча, лешӗн пекех палламанскере, кӑмӑллать пулсан, кӳренме пӗлмен ҫамрӑк тупӑнӗ-ши, тетӗп эпӗ (паллах ӗнтӗ, пысӑк светри ҫамрӑксене илетпӗр-ха эпир, хӑйсен кӑмӑлӗсене вылянтарма хӑнӑхнӑ ҫамрӑксене).
И вряд ли найдется молодой человек, который, встретив хорошенькую женщину, приковавшую его праздное внимание и вдруг явно при нем отличившую другого, ей равно незнакомого, вряд ли, говорю, найдется такой молодой человек (разумеется, живший в большом свете и привыкший баловать свое самолюбие), который бы не был этим поражен неприятно.

Майӑн 11-мӗшӗ // Николай Пиктемир, Нестор Янкас. Михаил Лермонтов. Пирӗн вӑхӑтри герой. Н. Пиктемирпа Н. Янкас куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашкӗнекеиздат, 1964

— Мӗншӗн? — тесе ыйтрӑм эпӗ, нимӗн те пӗлмен пек пулса.
— Отчего? — спросил я с видом чистейшего простодушия.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics