Шырав

Шырав ĕçĕ:

йӑл the word is in our database.

йӑл (тĕпĕ: йӑл) more information about the word form can be found here.

Акимӑн шурӑ куҫхаршиллӗ арӑмӗ, кӑмӑллӑн йӑл кулса, хӑнана ҫӑкӑр чӗлли сӗнсе тыттарчӗ, кашӑк илсе панӑ хӗрӗ, шалти пӳлӗме чупса кӗрсе, таса алшӑлли илсе тухрӗ те Найденов чӗрҫийӗ ҫине сарса хучӗ.
Белобровая жена Акима, улыбаясь, протянула гостю ломоть хлеба, девка, подававшая ложку, сбегала в горницу, принесла чистый рушник, положила его на колени Найденову.

25-мӗш сыпӑк // Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши. Михаил Шолохов. Уҫнӑ ҫерем: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1959

Нагульнов хӑй пулсан ӗнтӗ, ҫапла шӳтлесе саламланине хирӗҫ саркаланчӑк куҫхаршисене пӗрӗнтерсе хунӑ пулӗччӗ те, хӑтарса тӑкма хатӗр сассине хытарса: «Шӳтлесе тӑма вӑхӑт ҫук кунта пирӗн. Мӗншӗн халиччен те тырруна кӳрсе памастӑн?» — тесе янӑ пулӗччӗ, анчах Ванюшка Найденов авӑ, кил хуҫисен сӑнӗ-пичӗсенче кӑшт сивӗрех кӑмӑл палӑрнине асӑрхаман пекех, йӑл кулса: — Ҫӑкӑр-тӑвар умӑрта пултӑр! — терӗ.
Нагульнов бы в ответ на шутливое приветствие сдвинул разлатые брови и — преисполненный строгости — сказал: «Некогда нам шутки вышучивать. Почему до се хлеб не везешь?» — а Ванюшка Найденов, будто не замечая холодноватой сдержанности в лицах хозяев, улыбаясь, сказал: — Хлеб-соль вам!

— Шӳтлесе каламастӑр пулсан, хӑвӑра та сывлӑх сунатпӑр, — кӑшт ҫеҫ палӑрмалла йӑл кулса хуравларӗ ҫынпа калаҫнӑ чухне яланах кӑмӑллӑ та савӑнӑҫлӑ пулакан Кӗҫӗн Аким.
— Здравствуйте, коли не шутите, — отвечал, чуть заметно улыбаясь, простой и веселый в обхождении Аким Младший.

— Найденов ҫинчен сӑмах пуҫласан, Давыдов сассинче йӑл кулса ӑшшӑн калаҫни илтӗнсе кайрӗ, Нагульнов вара хӑй ӑшӗнче ҫав ҫивӗч комсомолецран кӗвӗҫнӗ пекрех темскерле туйӑм хускалнине туйса илчӗ.
— В голосе Давыдова послышались улыбка и теплые нотки, когда он заговорил о Найденове, а Нагульнов почувствовал, как в нем ворохнулось нечто похожее на зависть к расторопному комсомольцу.

Нагульнов канлӗ ҫывӑрман пирки кӳпчесе кайнӑ пит-куҫне алтупанӗпе шӑлкаласа илчӗ те шухӑша путнӑн йӑл кулса ячӗ:
Нагульнов потер ладонями опухшее от неловкого сна лицо и раздумчиво улыбнулся:

24-мӗш сыпӑк // Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши. Михаил Шолохов. Уҫнӑ ҫерем: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1959

Анчах Банник, нимӗн те асӑрхаман пекех, шултӑра сайра шӑлӗсене кӑтартса, ҫав-ҫавах шӑппӑн йӑл кулса ларать, сасси кӑна унӑн кӳреннипе тата тӳсейми ҫилленнипе чӗтренсе илчӗ:
Но Банник, словно не замечая, все так же тихо улыбался, показывая ядреные редкие зубы, только голос его задрожал обидой и жгучей злобой, когда он сказал:

Вӑл ял Советӗнчен тин кӑна тухнӑ колхозниксемпе калаҫу мӗнле пӗтнине пӗлме ӗлкӗрнӗ пулмалла: унӑн тути хӗрри кӗтессисенче вӑл хӑйне хӑй ҫирӗп шаннине, чӗрре кӗме хатӗррине палӑртакан сӗмсӗр йӑл кулӑ кӑрт-карт сикнӗн чӗтренкелесе тӑрать.
Он, вероятно, уже знал о том, чем кончился разговор с только что вышедшими из сельсовета колхозниками, в углах губ его подрагивала самоуверенная, вызывающая улыбочка.

Унпа пур ҫӗрте те кӗрсе тухма пулать! — ҫапла каларӗ те, яланхи пекех савӑнӑҫлӑн йӑл кулса, катрашкаланса таракан ӳт-тир хутланчӑкӗ хыҫне пытаннӑ пӗр хускалми куҫӗпе сӗмсӗррӗн пӑхса, хӗвӗнчен тӗксӗммӗн йӑлтӑртатакан хура маузерне кӑларса кӑтартрӗ.
С ним всюду можно пройти! — И достал из-за пазухи черный, матово поблескивающий маузер, все так же весело улыбаясь, вызывающе глядя недвижным глазом, укрытым за бугристой складкой кожи.

23-мӗш сыпӑк // Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши. Михаил Шолохов. Уҫнӑ ҫерем: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1959

Кунӗ-кунӗпех вӑл савӑнӑҫлӑн, йӑл кулса, пӳрт тӑрӑх унӑн-кунӑн сулланса ҫӳрет, хӗрарӑмсемпе шӳт тукалать, табак тӗтӗмне вилеслех юратман ватӑ кинемине канӑҫ памасть, Яков Лукич патне ют ҫынсенчен кам та пулин килсе кӗресрен те хӑрамасӑрах уткаласа ҫӳрет.
Целыми днями он, веселый, улыбающийся, шатался по куреню, шутил с бабами, не давал покою старой бабке, до смерти не любившей табачного дыма: ходил, не боясь, что к Якову Лукичу заглянет кто-либо из посторонних.

Сӗлӗшӗн пулсан, нимӗн те ан шухӑшла, уншӑн сана ҫилленессӗм ҫук, — терӗ те, ҫав тери сарлака ҫурӑмӗпе ҫуна хыҫне таянса ларса, йӑл кулса ячӗ.
А за овес не думай, сердця из-за цього дила на тебе не маю, — и улыбнулся, привалившись широченной спиной к задку саней.

22-мӗш сыпӑк // Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши. Михаил Шолохов. Уҫнӑ ҫерем: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1959

Давыдовӗ тата, Кондратько токарӗн вӗт тымарсемпе йӗрленнӗ хӗп-хӗрлӗ сӑнӗ ҫине, унӑн тарӑн ларакан куҫӗсем чеен йӑлтӑртатнине йӑл кулса пӑхса ларнӑ май, ҫапла шухӑшлать: «Эккей, еплескер эсӗ, явӑл, ӑслӑ ҫын иккен!
А Давыдов, улыбчиво глядя на багровое, в прожилках лицо токаря Кондратько, на шельмовский блеск его глубоко посаженных глазок, думал: «Экий же ты, дьявол, умница!

Ҫитменнине тата кулак пулнӑ пулӗччӗ… — Мӑйӑхӗ вӗҫҫӗн йӑл кулса, хулӑн сассипе каласа хучӗ Кондратько, анчах Давыдов куҫ харшисене пӗрӗнтерме пуҫланине курчӗ те ӑна ыталаса илчӗ, кӑштах урай ҫумӗнчен уйӑрса, тытса ҫӗклерӗ.
Тай ще, мабуть, и кулак… — смеясь в усы, басил Кондратько, но, видя, что Давыдов сдвигает брови, обнял его, чуточку приподнял от пола.

Урпи чӑнах та ҫукчӗ ӗнтӗ, анчах Давыдов, ун ҫине Кондратько йӑл кулса, ӑнланса пӑхнине курсан, хӗп-хӗрлех хӗрелсе кайрӗ.
Ячменя в самом деле не было, но Давыдов вспыхнул под улыбчивым, понимающим взглядом Кондратько.

Ҫак самантра Кондратько, ҫынсем калаҫнине илтсе, хӗп-хӗрлӗ сӑн-пичӗпе Давыдов еннелле ҫаврӑнса тӑчӗ, йӑл кулса янӑ майӑн унӑн усӑнчӑк хӑмӑр мӑйӑхӗ айӗнчен шӑлӗсем шап-шуррӑн йӑлтӑртатса илчӗҫ:
В этот момент Кондратько, заслышав разговор, повернулся багровым лицом к Давыдову, под висячими бурыми усами его в улыбке бело вспыхнули зубы:

Унтан, Давыдовӑн тутисем йӑл кулса илнине асӑрхаса, шӑппӑн ҫапла хушса хучӗ: — Хамӑр хушӑра эпир ӑна шӳтлесе «Батько Квадратько», тесе чӗнетпӗр…
И, заметив улыбку на губах Давыдова, шепнул: — Мы его между собой в шутку зовем «батько Квадратько»…

Каҫӑр сӑмсаллӑ, кӗрен сӑн-сӑпатлӑ йӗкӗт Давыдова сӑн-питрен вӗлт ҫеҫ пӑхса илчӗ те тем ыйтнӑн йӑл кулса ячӗ:
Курносый и смуглолицый паренек, быстро скользнув глазами по лицу Давыдова, вопрошающе улыбнулся:

21-мӗш сыпӑк // Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши. Михаил Шолохов. Уҫнӑ ҫерем: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1959

Анчах Давыдов пичӗ-куҫӗ ҫинчи йӑл куллине сӳнтерчӗ те ҫапла ыйтрӗ:
Но Давыдов смахнул с лица улыбку, спросил:

— Калаҫса илтӗмӗр пулать! — Давыдов йӑл кулса илчӗ, тата тем каларӗ, анчах пурте ахӑлтатса кулса янӑ пирки унӑн сӑмахӗсем илтӗнмесӗрех юлчӗҫ.
— Поговорили! — Давыдов улыбнулся, еще что-то сказал, но за общим хохотом слов его не было слышно.

Давыдов, ҫав катӑк шӑллӑ шуйттан, тӗрӗс калать… — вара, кӑштах именнӗ пек пулса, йӑл кулчӗ.
Давыдов-то, черт щербатый, в аккурат и прав… — И улыбнулся чуть смущенно.

19-мӗш сыпӑк // Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши. Михаил Шолохов. Уҫнӑ ҫерем: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1959

Тӗлӗннипе Кондрат тӑртаннӑ куҫӗсене чарсах пӑрахрӗ, автансен талккишпе илтӗнекен чарӑнма пӗлми сассисене пӗр-икӗ минут хушши итлесе тӑчӗ, унтан, каярах юлнӑ пӗр автанӗ «ку-ке-кууу», тесе авӑтни шӑпӑртах шӑпланса ларсан, ыйӑхлӑн йӑл кулса:
Кондрат, удивленно раскрыв опухшие глаза, минуты две слушает сплошной, непрекращающийся кочетиный крик и, когда торопливо затихает последнее, запоздавшее «ку-ке-кууу», сонно улыбается:

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics