Шырав

Василий

Василий

Валентина Алексеевна, каяр хӑвӑртрах! — васкаса ӳкрӗ Василий.
Пойдем быстрее, Валентина Алексеевна! — заторопился Василий.

Кашкӑр йӑхӗ! — ятлаҫрӗ Василий урамра Валентинпа юнашар утса пынӑ чухне.
Волчья хребтина! — ругался Василий, шагая рядом с Валентиной по улице.

Эпир санпа пухура урӑхла калаҫӑпӑр, — терӗ Василий.
Мы с тобой на собрании по-другому поговорим, — сказал Василий.

— Апла тухтӑр кирлӗ мар? — терӗ Василий.
— Значит доктора не требуется? — сказал Василий.

— Сирӗн хаклӑ сывлӑхӑр еплерех, Павел Михайлович? — сӑмахне малалла тӑсрӗ Василий.
— Как ваше здоровье драгоценное, Павел Михайлович? — продолжал Василий.

Василий савӑнӑҫлӑн калаҫрӗ, унӑн ӑшӗнче ҫиленӳ вӗресе тӑнине кура куҫӗсем хӗсӗне-хӗсӗне илнинчен, сӑмса шӑтӑкӗсем чӗтреннинчен ҫеҫ тавҫӑрса илме пулать.
Василий говорил весело, и только по тому, как сузились его темные глаза и как вздрагивали ноздри, угадывался кипевший в нем гнев.

— Сывӑ пурӑнатӑр-и, Михаил Петрович? — терӗ Василий старике.
— Здорово живете, Михаил Павлович! — обратился к старику Василий.

Павка Конопатов пӳрчӗ патне ҫитсен: — Ыйтӑва ӑнланса илме ун патне, тӑшман патне, кӗрер-ха, — терӗ Василий.
Когда они поравнялись с домом Павки Конопатова, Василий сказал: — Зайдем к нему, к вражине, для ясности вопроса.

— Апла пулсан, ӗҫ мӗне пула тытӑнса тӑрать вара, Василий Кузьмич?
— Так в чем же задержка, Василий Кузьмич?

— Малалла, Василий Кузьмич.
— Дальше, Василий Кузьмич.

— Василий Кузьмич, мӗн ҫинчен калатӑн эсӗ?
— О чем ты, Василий Кузьмич?

Василий куҫӗсене хӗссе, Валентинӑн пичӗ ҫине пӑхса илчӗ.
Прищурив глаза, насмешливо и любопытно Василий смотрел на упрямое лицо Валентины.

— Ҫавӑн пек тумаллине эпӗ, ухмах, пӗлмен те! — терӗ Василий куларах.
— А я, дурачок, и не знал, что надо! — с недоброй усмешкой сказал Василий.

— Пӑхса ҫаврӑнатӑн-и, Валентина Алексеевна? — ыйтрӗ Василий.
— Огляделась, Валентина Алексеевна? — спросил Василий.

Авдотья телейлӗ пулнӑ, вара хӑй телейне хӑнӑхса ҫитсен, ҫав телей ӑна никам пӑсмалла мар ҫирӗп пек туйӑннӑ чухне, Василий таврӑнчӗ.
Авдотья была счастлива, и когда она привыкла к своему счастью, когда ей стало казаться, что оно прочно и нерушимо, вернулся Василий.

Ҫак кун уншӑн тулли савӑнӑҫлӑ та, анчах ҫав вӑхӑтрах тата ҫак куна Василий курманнипе калама ҫук хурлӑхлӑ та пулнӑ.
Был этот день для нее полон и ликования и горькой горечи оттого, что этого дня не видел Василий.