Шырав

Шырав ĕçĕ:

пулса (тĕпĕ: пул) more information about the word form can be found here.

Лопухов киле салху таврӑнчӗ: ҫав тери юратнӑ ҫын ҫавӑн пек пулса тӑнине курма ӑна йывӑр пулчӗ.
Лопухов возвратился домой даже опечаленный: горько было увидеть такую сторону в человеке, которого он так любил.

XI // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Лопухов аллисене усрӗ: ытлашши каппайланса кайнӑ-и вӑл е, тӗрӗсрех каласан, ухмах та ирсӗр ҫын пулса тӑнӑ-и.
У Лопухова опустились руки: помешался человек на амбиционности или, вернее сказать, просто стал дураком и пошляком.

— «Эпӗ тутана тӑсма шухӑшламан», — вара Кирсанов каллех кӑмӑлсӑр пулса тӑчӗ.
— Я не думал дуться, — и опять стал приторен и противен.

Унтан ӑна намӑс пулчӗ пулмалла, вӑл каллех унчченхи пекех пулса тӑчӗ.
Потом ему, должно быть, стало стыдно, он сделался прост, хорош, как следует.

Веҫех питӗ хӑвӑрт пулса иртрӗ: тӑшман уххи тӳпери ҫӗн уйӑх пек авӑнчӗ, ухӑ йӗппи шӑпах И стрелок карланки патнелле шӑхӑрса пычӗ.
В этот миг лук Фэн Мэна, растянувшись, стал круглым, как полная луна, и стрела, с быстротой метеора, свистя, понеслась к горлу охотника.

II // Николай Григорьев. Лу Синь. Калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1960. — 90–106 стр.

Анчах вӗсем ҫаксене пурне те темӗнле хӑйсене евӗр ӑнланаҫҫӗ: хӑйсене хӑйсем епле тытассине те, килти йӗркелӗхпе тасалӑха та, туйӑмлӑхпа ырлӑха та вӗсем урӑхла ӑнланаҫҫӗ, пурте пӗр пек ӑнланаҫҫӗ, тата пурте пӗр пек ӑнланаҫҫӗ ҫеҫ те мар, ку вӑл пурте темӗнле пӗр пек, ҫапла вара, ҫын хӑйне хӑй епле тытассипе килти типтерлӗх, ырлӑхпа туйӑмлӑх — ҫаксем пурте вӗсен пӗр япала пекех пулса тухать.
Но все это они представляют себе как-то по-своему: и нравственность и комфорт, и чувственность и добро понимают они на особый лад, и все на один лад, и не только все на один лад, но и все это как-то на один лад, так что и нравственность, и комфорт, и добро, и чувственность — все это выходит у них как будто одно и то же.

IX // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Вара ҫынсем: «ну, халӗ пире лайӑх», тесе каличченех ҫавӑн пек пулса пырӗ, ун чухне ҫак уйрӑм тип пулмасть ӗнтӗ, мӗншӗн тесен ҫынсем пурте ҫак тип йышшисем пулӗҫ, пур ҫынсем те ҫак тип йышшисем пулманнине, ҫак тип уйрӑм тип шутланнӑ вӑхӑт мӗнле пулнине ӑнланма вӗсене йывӑр пулӗ.
И так пойдет до тех пор, пока люди скажут: «Ну, теперь нам хорошо», тогда уж не будет этого отдельного типа, потому что все люди будут этого типа и с трудом будут понимать, как же это было время, когда он считался особенным типом, а не общею натурою всех людей.

VIII // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

«Вӗсем хыҫҫӑн лайӑхрах пулчӗ; анчах ҫапах та начар пулса юлчӗ», тейӗҫ.
«После них стало лучше; но все-таки осталось плохо».

Куҫ хупса иличчен хӗрарӑм ҫари! ҫухӑрса ярать те ҫавӑнтах тӑнсӑр пулса персе анать, Nikolas хӑйӗн аллисене сиккелентерме те пултарайманнине туять, вӗсене Кирсановӑн сылтӑм алли, тимӗр пиҫиххипе ҫыхса лартнӑ пек, аякӗ ҫумне хӗстерсе лартнӑ, Кирсановӑн сулахай алли, ӑна малтан ҫӳҫрен сӗтӗрнӗскер, халӗ карланкӑран ярса тытнӑ, Кирсанов ӑна: «пӑх-ха, епле ҫӑмӑл пӑвса вӗлерме пултаратӑп эпӗ сана», — тенӗ те карланкӑран чӑмӑртанӑ; Nikolas хӑйне пӑвса вӗлерме, чӑнах та, ҫӑмӑллине ӑнланса илнӗ, Кирсанов алли ун карланкине хытах чӑмӑртаман ӗнтӗ, сывлама пулнӑ, анчах ҫапах та карланкӑран тытса тӑнӑ.
Во мгновение ока дама взвизгнула и упала в обморок, а Nicolas постиг, что не может пошевельнуть руками, которые притиснуты к его бокам, как железным поясом, и что притиснуты они правою рукою Кирсанова, и постиг, что левая рука Кирсанова, дернувши его за вихор, уже держит его за горло и что Кирсанов говорит: «Посмотри, как легко мне тебя задушить», — и давнул горло; и Nicolas постиг, что задушить, точно, легко, и рука уже отпустила горло, можно дышать, только все держится за горло.

Виҫӗ шухӑшлавҫӑ курӑк ҫине выртса малалла тавлашма тытӑнчӗҫ; халӗ ӗнтӗ огюст — контист Дмитрий Сергеич пулса тӑчӗ, офицер схематист пулчӗ, анчах ригорист ригористах пулса юлчӗ.
Три мыслителя прилегли на траву, продолжали спор; теперь огюст-контистом оказался уже Дмитрий Сергеич, а схематистом офицер, но ригорист так и остался ригористом.

VI // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Анчах вӑхӑт иртет; пурнӑҫ мӗнле пымалла, ҫавӑн пек пырать пулсан, халӗ вӑл пурин те ҫавӑн пек пыраймасть-ха, хӑҫан та пулин вӑл пурин те ҫавӑн пек пырӗ, анчах вӑхӑт иртет, вӑхӑт иртнӗҫемӗн пурнӑҫ лайӑхрах та лайӑхрах пулса пырать.
Но годы идут, и с годами становится лучше, если жизнь идет, как должна идти, как теперь идет у немногих, как будет когда-нибудь идти у всех.

V // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Мастерскойра ку ҫеҫ мар, тата темиҫе истори пулса иртнӗ — кун пек, тӗрмене лекмелли ӗҫсемех мар, ҫапах хаваслӑ ӗҫсем те мар; час-часах пулакан япаласем, вӗсене пула хӗрсем нумайччен куҫҫуль тӑкаҫҫӗ, ҫамрӑк ҫынсемпе ваттисем кӑштах кӑмӑллӑн савӑнса илеҫҫӗ.
Было в мастерской еще несколько историй, не таких уголовных, но тоже невеселых: истории обыкновенные, те, от которых девушкам бывают долгие слезы, а молодым или пожилым людям недолгое, но приятное развлечение.

IV // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Ман мастерской тӗрлӗрен пӗлӳсем паракан лицей пулса пырать.
Моя мастерская становится лицеем всевозможных знаний.

Тепӗр виҫӗ-тӑватӑ уйӑхран сасӑпа ӑста вулакан хӗрсем тата темиҫе тупӑнчӗҫ; вӗсен Вера Павловна хыҫҫӑн ҫуршар сехет вуламалла пулнӑ, ҫав ҫур сехет вулани вӗсен ӗҫӗ шутнех кӗнӗ; сасӑпа вулама пӑрахнӑ хыҫҫӑн Вера Павловна, хӑш чухне унччен те вуласа парасси вырӑнне каласа кӑтарткаланӑскер, час-часах та нумайрах каласа кӑтартма пуҫларӗ; унтан вӑл каласа панисем тӗрлӗ пӗлӳсен ҫӑмӑл курсӗ евӗр пулса тӑчӗҫ.
Через три-четыре месяца явилось несколько мастериц читать вслух; было положено, что они будут сменять Веру Павловну, читать по получасу, и что этот получас зачитывается им за работу; когда с Веры Павловны была снята обязанность читать вслух, Вера Павловна, уже и прежде заменявшая иногда чтение рассказами, стала рассказывать чаще и больше; потом рассказы обратились во что-то похожее на легкие курсы разных знаний.

Уйрӑм пӳлӗмсемшӗн тӳлесси урӑхларах пулса пычӗ.
За отдельные комнаты была особая плата.

Кӑштах иккӗленсе тӑнӑ хыҫҫӑн, 8 ҫула ҫитмен шӑллӗшӗн е йӑмӑкӗшӗн ҫитӗннӗ хӗр тӑкакӗн чӗрӗкӗ чухлӗ илмелле, 12 ҫула ҫитмен хӗрачана пӑхса усрама пӗрре виҫҫӗмӗш пайӗ чухлӗ тесе килӗшрӗҫ, 13 ҫултан иртсен хӗрачасем, урӑх ҫӗре вырнаҫмасан, мастерскоя ученица пулса вӗренме кӗреҫҫӗ, вӗсене лайӑх вӗренсе ҫитрӗҫ тесе йышӑнас пулсан, вӗсем 16 ҫултан иртсен ыттисемпе танах тулли праваллӑ шутланма пултараҫҫӗ.
После нескольких колебаний определили считать за брата или сестру до восьми лет четвертую часть расходов взрослой девицы, потом содержание девочки до двенадцати лет считалось за третью долю, с двенадцати — за половину содержания сестры ее, с тринадцати лет девочки поступали в ученицы в мастерскую, если не пристраивались иначе, и положено было, что с шестнадцати лет они становятся полными участницами компании, если будут признаны выучившимися хорошо шить.

Пӗрмаях пӗрле ӗҫленине пула хӗрсем мастерскойри пӗтӗм ӗҫ мӗнле пулса пымаллине ӑнланса иле пуҫларӗҫ.
От постоянного участия в делах девушки приобрели навык соображать весь ход работ в мастерской.

Вера Павловна мастерскойра пӗрмаях пулчӗ, хӗрсем, вӑл уяса тыткалакан, малтанах куракан, шухӑшласа тӑвакан ырӑ хӗрарӑм пулнине курса, ӑна пӗтӗмпех шанакан пулса ҫитрӗҫ.
Вера Павловна постоянно была в мастерской, и уже они успели узнать ее очень близко как женщину расчетливую, осмотрительную, рассудительную, при всей ее доброте, так что она заслужила полное доверие.

— Вӗсем урӑх пуканесем пулса вылӗҫ, анчах вӑл пуканесем сиенсӗр пулӗҫ.
— Они будут играть в другие куклы, только уж в безвредные куклы.

III // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Ун чухне усаллисем вӗсен усал пулма юраманнине курӗҫ; вара усал ҫынсем ырӑ ҫынсем пулса тӑрӗҫ: вӗсем ырӑ пулни вӗсене сиенлӗ пулнӑ пулӗччӗ, вӗсем ҫавӑнпа кӑна усал пулнӑ та ӗнтӗ, анчах вӗсем ырри усаллинчен лайӑхраххине пӗлеҫҫӗ, ыррине юратнӑшӑн сиен пулман вӑхӑт ҫитсессӗн, вӗсем ырра юратса пӑрахӗҫ.
Тогда злые увидят, что им нельзя быть злыми; и те злые, которые были людьми, станут добрыми: ведь они были злыми только потому, что им вредно было быть добрыми, а ведь они знают, что добро лучше зла, они полюбят его, когда можно будет любить его без вреда.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics