Шырав

Шырав ĕçĕ:

туйӑнать (тĕпĕ: туйӑн) more information about the word form can be found here.

Ҫавӑнпа та ӗнтӗ вӗсене ҫӗр ҫинче тӗрӗс ҫӳренӗн туйӑнать.
Вот поэтому им и кажется, что они ходят правильно.

Пӗрремӗш сыпӑк // Наум Любимов. Носов Н.Н. Витя Малеев шкулта тата килте: повесть; Н.Любимов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 202 с.

— Эсир пурте ҫуллахи вӑхӑтра ӳссе кайнӑ, ҫавӑнпа та халь сире класс пӗчӗк пек туйӑнать.
— Все вы за лето выросли, вот вам и кажется, что класс меньше.

Пире пурне те кӑҫал хамӑра валли тӑвӑр, пӗлтӗрхинчен чылай пӗчӗкрех класс лекнӗн туйӑнать.
Всем казалось, что в этом году нам достался маленький класс, гораздо меньше, чем в прошлом году.

Ҫил вӗсене тротуар тӑрӑх хӑвалать, пӑхатӑн та, ҫулҫӑсем те таҫта васканӑн туйӑнать.
Ветер гнал их по тротуару, и казалось, что листочки тоже куда-то спешат.

Пирӗн пехотинецӑн кашни утӑмӗ летопись ҫине ҫырӑнса юлма тивӗҫ ӗҫ пек туйӑнать.
Каждый шаг нашего пехотинца кажется событием, достойным летописи.

XXV // Наум Любимов. Гончар, Александр Терентьевич. Ялавпа пыракансем: 3 кӗнекеллӗ роман; Н. Я. Любимов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1955. — 456 с.

Эпир Сашӑпа ҫавӑн ҫинчен кашни кунах шухӑшлатпӑр, анчах ниепле те чухласа илейместпӗр: чи йывӑр ҫапӑҫусем пынӑ ҫӗрте яланах эсир пулнӑн туйӑнать пире.
Мы каждый день думаем об этом с Сашей и никак не можем угадать: всюду, где самые тяжелые бои, там, нам кажется, и вы.

Боец Гай та, Юрий Брянский те, Саша Сиверцев та, Шура Ясногорская та, — вӗсем пурте, ӗмӗрлӗхех е вӑхӑтлӑха стройран тухнӑскерсем, унпа пӗрле шурӑ пусма картлашкисем тӑрӑх улӑхса, ҫак зала кӗнӗ пек туйӑнать.
И боец Гай, и Юрий Брянский, и Саша Сиверцев, и Шура Ясногорская, — все навеки или на время выбывшие из строя, как будто они только что поднимались с ним, вооруженные, по белым ступеням и вступили в этот зал.

XXIV // Наум Любимов. Гончар, Александр Терентьевич. Ялавпа пыракансем: 3 кӗнекеллӗ роман; Н. Я. Любимов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1955. — 456 с.

Ҫак шурӑ пусма картлашкисем тӑрӑх тӗтреллӗ, асамлӑ тӗнчене улӑхнӑ пек туйӑнать.
Как будто поднимаешься по этим белым ступеням в туманный, фантастический мир.

Ҫурма тӗттӗмре кашни колонна хыҫӗнчех ют автоматчик пытанса тӑнӑн туйӑнать ӑна.
Ему все казалось, что за каждой колонной в полутьме притаился чужой автоматчик.

Вӑтам ӗмӗрсенчи пысӑк собор евӗрлӗскер, вӑл хӑй ҫине наступлени туса пыракансенчен каялла чакса пынӑн, Дунай шывне путса аннӑн туйӑнать.
Он как будто удалялся от них, опускался в Дунай — он был похож на огромный средневековый собор.

XXIII // Наум Любимов. Гончар, Александр Терентьевич. Ялавпа пыракансем: 3 кӗнекеллӗ роман; Н. Я. Любимов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1955. — 456 с.

Вӑл мӗлтлетнӗрен тӳпе те, ҫӗр те силленсе тӑнӑн туйӑнать.
От этого миганья кажется, что и все небо и вся земля качаются.

XXII // Наум Любимов. Гончар, Александр Терентьевич. Ялавпа пыракансем: 3 кӗнекеллӗ роман; Н. Я. Любимов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1955. — 456 с.

Вӑл ҫеҫенхирти аякри шевле пек хӑвӑрт мӗлтлетнӗрен юман силленсе тӑнӑн туйӑнать.
От этого миганья, частого, как далекие зарницы в степи, казалось, что дуб покачивается.

Ҫӗнӗ ӑс-тӑн ҫуралса, ҫирӗпленсе пырассин процесӗ те кунта ӑнӑҫлӑрах пулса иртнӗн туйӑнать мана.
И мне кажется, что даже процесс формирования нового сознания здесь происходит интенсивнее.

— «Европа» пек туйӑнать.
— Как будто «Европа».

XVI // Наум Любимов. Гончар, Александр Терентьевич. Ялавпа пыракансем: 3 кӗнекеллӗ роман; Н. Я. Любимов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1955. — 456 с.

Вӑл, сарлака янахне кӗрӗкӗн кӑтра хуҫланчӑкне чиксе, тӗлӗрнӗн туйӑнать.
Казалось, он сидя дремлет, зарыв широкий подбородок в курчавые отвороты кожушка.

XV // Наум Любимов. Гончар, Александр Терентьевич. Ялавпа пыракансем: 3 кӗнекеллӗ роман; Н. Я. Любимов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1955. — 456 с.

Ҫӗр каҫа хула ишӗлсе анассӑн, ҫӗр ҫинчен ҫухалассӑн тата Дунай хумӗсем кӑна мамӑк пек хура кӗле тинӗселле юхтарса каяссӑн туйӑнать…
Кажется, что за ночь город провалится, бесследно исчезнет, и только дунайские волны понесут пушистую черную сажу к морю..

XIV // Наум Любимов. Гончар, Александр Терентьевич. Ялавпа пыракансем: 3 кӗнекеллӗ роман; Н. Я. Любимов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1955. — 456 с.

— Сывалса ҫитеҫҫӗ те полка таврӑнаҫҫӗ, — тет Саша Сиверцев, юнашар утса; Черныша унӑн сасси аякран илтӗннӗ пек туйӑнать.
— Вылечатся, вернутся в полк, — глухо говорил Саша Сиверцев рядом, а Чернышу казалось, что голос доносится издалека.

XI // Наум Любимов. Гончар, Александр Терентьевич. Ялавпа пыракансем: 3 кӗнекеллӗ роман; Н. Я. Любимов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1955. — 456 с.

Хӑй ҫумне пур ҫӗре те улӑм ҫыпҫӑнтарнӑ, ҫӗлӗкне ҫамкипе хыҫалалла туса тӑхӑннӑ Шовкун сенӗкне тин ҫеҫ молотилка ҫумне пӑрахнӑ ҫын пек туйӑнать.
Весь в соломе, с шапкой, повернутой ухом вперед, он, казалось, только что бросил вилы у молотилки.

VIII // Наум Любимов. Гончар, Александр Терентьевич. Ялавпа пыракансем: 3 кӗнекеллӗ роман; Н. Я. Любимов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1955. — 456 с.

Кунта вӑл тахҫанах пек туйӑнать, — шура пурттенккине пӑрчӗ те, унран шыв юхса анчӗ.
Здесь это уже давно, — Шура выжала портянку, с которой потекла вода.

Унсӑр пуҫне тата, боевой йӗркесене таврӑннӑ май, юлташсем хӑйсен ӳт илнӗ суранӗсемпе ротӑна: «Пире пӗтерме ҫук, эпир темле йывӑр условисенче те пурӑнма пултаратпӑр», — тенӗн туйӑнать.
Кроме того, возвращаясь в боевые ряды, товарищи своими зарубцованными ранами словно говорили роте: — Мы неистребимы. Мы живучие.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics