Шырав

Шырав ĕçĕ:

арӑмӗ (тĕпĕ: арӑм) more information about the word form can be found here.

Арӑмӗ тарнӑ е ҫын укҫине салатса янӑ пулӗ…
Жена сбежала или чужие деньги промотал…

XIX. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Юратнӑ арӑмӗ вилнӗ пек…
Будто любезная жена померла…

XVIII. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Килӗнче хӑйӗн арӑмӗ пур, хи-итре хӗрарӑм!
А дома у него — жена, кра-аси-вая баба!

Шишкин авланнӑскерччӗ, анчах унӑн арӑмӗ ялта юлнӑ та вӑл та урай ҫӑвакан хӗрарӑмсем ҫинелле пит пӑхкалатчӗ.
Шишлин был женат, но жена у него оставалась в деревне, он тоже засматривался на поломоек.

XVII. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Пӗр-ик кунтан аса ҫури ӗҫлеме пымарӗ, унтан ватӑ хуҫа арӑмӗ мана пысӑк шурӑ конверт тыттарчӗ:
Дня через два он не пришел работать, а потом старая хозяйка сунула мне большой белый конверт, говоря:

XVI. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Тепӗр кунне каҫхи чей ӗҫнӗ хушӑра вӑл сӗтел ҫинчен тата чӗркуҫҫийӗсем ҫинчен ҫӑкӑр тӗпренчӗкӗсене ӑраснах тӑрӑшса пуҫтарса ларатчӗ, хӑй патӗнчен темскере курӑнманскере хӑваласа яратчӗ, ватӑ хуҫа арӑмӗ ун ҫине куҫхарши айӗн пӑхса, кинне шӑппӑн каларӗ:
На другой день за вечерним чаем он особенно тщательно сметал со стола и с колен крошки хлеба, отстранял от себя что-то невидимое, а старуха-хозяйка, глядя на него исподлобья, говорила снохе шёпотом:

Хуҫа арӑмӗ тарӑхса кайса кашӑкне сӗтел ҫинелле печӗ те, упӑшкине кӑшкӑрса пӑрахрӗ:
А хозяйка возмущенно бросила ложку на стол и закричала мужу:

— Эсӗ мӗн калатӑн апла? — тарӑхса каятчӗ арӑмӗ.
— Да ты что это говоришь? — возмущалась супруга.

— Пӑхсамӑр, тата чӗрнисене тасатать! — хумханатчӗ хуҫа арӑмӗ.
— Скажите, ногти еще чистит! — волновалась хозяйка.

— Тӗрӗс, ҫӗр ҫӑтасшӗ! — мӑкӑртататчӗ хуҫа, арӑмӗ вара ӑна, аҫа ҫури тухса кайсан, калатчӗ:
— Верно, чёрт возьми! — бормотал хозяин, а жена говорила ему, когда вотчим уходил:

Тӗпренчӗкӗсене сӗтел ҫинчен час-часах шӑлса илмелле тет, ахалӗн тӗпренчӗксенчен шӑнасем хунаҫҫӗ тет — каласа кӑтартатчӗ ҫамрӑк хуҫа арӑмӗ, карчӑкӗ тата ун хыҫҫӑн калатчӗ:
Крошки, говорит, надобно чаще сметать со столов, мухи, дескать, разводятся от крошек, — рассказывала молодая хозяйка, а старуха ей вторила:

Тӳррипе каласан, хулара пурӑнма питех интереслӗ марччӗ; ватӑ хуҫа арӑмӗ, ӗлӗкхи пекех, мана юратса каймастчӗ; ҫамрӑкки мана шанмасӑртарах пӑхатчӗ; чӗкеҫ шатрисем тухнипе тата пушшех хӗрлӗрех пек пулса кайнӑ Викторушка, темшӗн кӳреннӗскер, пурин ҫине те мӑкӑртатса ҫеҫ ҫӳретчӗ.
В общем в городе жилось не очень интересно; старая хозяйка относилась ко мне неприязненно, как раньше; молодая смотрела на меня подозрительно; Викто-рушка, еще более порыжевший от веснушек, фыркал на всех, чем-то неизлечимо обиженный.

Унта ӑна арӑмӗ — лӑпкӑ та ӗҫчен упӑшки урӑпа мӗнле сӑпайлӑ пулнӑ — ҫавӑн пекех сӑпайлӑ хӗрарӑм кӗтнӗ.
Там его ожидала жена — тихая и работящая, такая же скромная, как и муж ее в трезвом виде.

Прицепщик Терентий Петрович // Леонид Агаков. Троепольский, Г. Н. (1905-1995). Вунҫиччӗмӗш Прохор тата ыттисем: (агроном ҫырса пынисем). [Л. Я. Агаков куҫарнӑ]. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 132 с. — 109–130 с.

Ҫавӑнпа та унӑн арӑмӗ, Домна Васильевна, фермӑра доярка пулса ӗҫлекенскер, ҫакӑн пек каласа хунӑ:
И его жена, Домна Васильевна, работавшая на ферме дояркой, высказалась так:

Балалайкӑллӑ Йӑкӑнат // Леонид Агаков. Троепольский, Г. Н. (1905-1995). Вунҫиччӗмӗш Прохор тата ыттисем: (агроном ҫырса пынисем). [Л. Я. Агаков куҫарнӑ]. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 132 с. — 84–108 с.

Йӑкӑнатӑн тек пӗр тус та юлман, ҫитменнине ӑна арӑмӗ кашни кун хӑйранӑ.
Друзей у Игната совсем не стало, к тому же жена пилит и пилит ежедневно.

— Эсӗ мӗн, ухмаха ертӗн-и?! — кӑшкӑрчӗ унӑн арӑмӗ.
— Да ты что, с ума сошел? — крикнула его жена.

Фермӑра пӗр пӑру пиҫиххие пӗтӗмпех ҫӑтнӑ та, пурпӗр нимӗн те пулман — паян кун та пурӑнать! — терӗ Йӑкӑнат, малтанхи пекех ларса, анчах унӑн сассинче вӑл питӗ вӑрттӑн кулса тӑрӑхлани сисӗнетчӗ, ӑна, тен, арӑмӗ те ӑнланаймарӗ пуль.
Телок на ферме целый пояс заглонул, ничего не сотворилось — жив и по сей день! — сказал Игнат, не меняя позы, по было в его тоне что-то тонкое, насмешливое, чего, может быть, не понимала и жена.

Унӑн арӑмӗ, Домна Васильевна, кӑмака патӗнче тӑрать, вӑл ӗнтӗ ӗҫе кайма хатӗрленнӗ; урайне шӑлса тасатнӑ, сӗтелне ҫуса лартнӑ.
Жена, Домна Васильевна, стоит у печки, уже готовая идти на работу; в хате подметено, стол вымыт.

Анчах пурнӑҫра вӗсем ытти ҫынсем пекех, вӗсемпе те тем те пулать: арӑмӗ те чирлеме, хӑй те сывмар пулма пултарать, тата — чӑнласах калатӑп! — юратса пӑрахма та пултарать.
А в жизни они такие же люди, и с ними все может случиться: может и жена заболеть, и сам даже может заболеть, и даже — даю честное слово! — может и влюбиться.

2 // Леонид Агаков. Троепольский, Г. Н. (1905-1995). Вунҫиччӗмӗш Прохор тата ыттисем: (агроном ҫырса пынисем). [Л. Я. Агаков куҫарнӑ]. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 132 с. — 41–83 с.

Лайӑхрах шухӑшла! — терӗ те Петр Кузьмич тепӗр хут, кил хуҫи арӑмӗ еннелле ҫаврӑнса, юри палӑртмалла кӑмӑллӑ пулса каларӗ:
Хорошенько подумай! — повторил Петр Кузьмич и обратился к хозяйке с нарочито подчеркнутой вежливостью:

Гришка Хват // Леонид Агаков. Троепольский, Г. Н. (1905-1995). Вунҫиччӗмӗш Прохор тата ыттисем: (агроном ҫырса пынисем). [Л. Я. Агаков куҫарнӑ]. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 132 с. — 18–40 с.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics