Corpus of the Chuvash language

Йывӑр шӑршӑ, ӳсӗрпе хӗрелнӗ, тарланӑ пит-куҫсем, мӑкӑрланакан икӗ лампа, хупахӑн пылчӑкпа та тӗтӗмпе хуралса пӗтнӗ стена хӑмисем, унӑн ҫӗр урайӗ, ҫак тӗксӗм шӑтӑк, — ҫаксем пурте чуна тӑвӑрлантарса яраҫҫӗ.

Тяжелый запах, потные, пьяные рожи, две коптящие керосиновые лампы, черные от грязи и копоти доски стен кабака, его земляной пол и сумрак, наполнявший эту яму, — всё было мрачно и болезненно.

Коновалов // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 70–118 стр.

Эпӗ хирӗҫлеттӗм, вӑл хӗрсе каятчӗ е тӗксӗм пулатчӗ те салхуллӑн: — Э, пӑрах калаҫма! — тетчӗ.

Я возражал, он горячился или делался угрюмым и скучно восклицал: — Э, отстань!

Коновалов // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 70–118 стр.

Вӑл каҫпа тин таврӑнчӗ — тӗксӗм хӑй, тӑрмаланнӑ ҫӳҫлӗ, ҫамки ҫинче тарӑн йӗрсем выртаҫҫӗ, кӑвак куҫне темле тӗтре карса илнӗ.

Он явился только к вечеру — хмурый, взъерошенный, с резкими складками на лбу и с каким-то туманом в голубых глазах.

Коновалов // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 70–118 стр.

Малтан тӗксӗм те чӗмсӗрскер, тӗтре карнӑ куҫлӑ, юлхав пусса ҫитернипе сӗнксе лараканскер, — вӑл, эпӗ сисмен ҫӗртенех, ерипен, ман умма тӗлӗнмелле тухса тӑчӗ.

Ранее скучный и равнодушный, с глазами, затуманенными ленивой дремотой, — он, постепенно и незаметно для меня, предстал предо мной в поразительно новом виде.

Коновалов // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 70–118 стр.

Хӑватлӑн сарӑлса выртакан тӗксӗм тинӗс ҫуталать, ун тӑрӑх вырӑнӑн-вырӑнӑн уйӑх ҫинчен тирпейсӗррӗн тӑкӑннӑ йӑлтӑрккасем сапаланса выртаҫҫӗ.

Темное, могуче размахнувшееся море светлеет, местами на нем появляются небрежно брошенные блики луны.

Сокол ҫинчен хывнӑ юрӑ // Ҫемен Элкер. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 70–74 стр.

Унта йӳҫӗ шурлӑхсем те тӗксӗм чӑтлӑхсем ҫеҫ пулнӑ, мӗншӗн тесен вӑрманӗ ӗмӗрхи ватӑ вӑрман пулнӑ, йывӑҫ турачӗсем пӗр-пӗринпе ҫыхланса пӗтнӗ, ҫавӑнпа вӗсем хушшинчен пӗлӗт курӑнман, хӗвел шевлисем те шурлӑхсем ҫине аран-аран ӳкме пултарнӑ.

Там были болота и тьма, потому что лес был старый, и так густо переплелись его ветви, что сквозь них не видать было неба, и лучи солнца едва могли пробить себе дорогу до болот сквозь густую листву.

III сыпӑк // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 50–69 стр.

Пичӗ, ӗнси, аллисем унӑн пӗтӗмпех куштӑрканӑ; енчен ватӑ Изергиль кӑшт хускалас-тӑвас пулсан, типсе хӑрнӑ ӳт-тирӗ унӑн татӑкӑн-татӑкӑн сапаланса каяс пек, ман умма вара тӗксӗм хура куҫлӑ ҫара кӗлетке ҫех тӑрса юлас пек туйӑнать.

Кожа на лице, шее и руках вся изрезана морщинами, и при каждом движении старой Изергиль можно было ждать, что сухая эта кожа разорвется вся, развалится кусками и предо мной встанет голый скелет с тусклыми черными глазами.

II сыпӑк // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 50–69 стр.

Пурте тӗксӗм, эсрелсем пек…

Мрачные все, как демоны…

I сыпӑк // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 50–69 стр.

Тӗксӗм сӑн-пичӗ ҫинче патша майрин мӑнкӑмӑллӑхӗ курӑнать, темле мӗлке хупланӑ йӗпхӗн-хура куҫӗнче пурте ун чиперлӗхне парӑнаҫҫӗ тесе шухӑшлани, хӑй пек маррине пурне те ним тӗшне те хуманни, курайманни ҫутӑлса тӑрса хыттӑнах палӑрать.

На ее смуглом, матовом лице замерла надменность царицы, а в подернутых какой-то тенью темно-карих глазах сверкало сознание неотразимости ее красоты и презрение ко всему, что не она сама.

Макар Чудра // Хумма Ҫеменӗ, Феодосия Ишетер. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 7–19 стр.

Вӗсенчен аяккарахра, вараланса пӗтнӗ тӗксӗм курӑк ҫинче, арманта ӗҫлекен Евсей ларать, ҫамрӑк-ха вӑл, сухалӗ те шӑтайман ун, ҫине вӑл ҫӗтӗк аҫам тӑхӑннӑ, хӑй пит ӳсӗр.

Несколько поодаль от них на темной, грязной траве сидел работник Евсей, молодой, безусый парень в рваном кургузом тулупе и совершенно пьяный.

Арманта // Василий Алагер. Антон Чехов. Калавсем. Чӑвашгосиздат, 1940. — 34–45 стр.

— Ҫук, ӑҫтан пурӑнан кунта! — тет ырхан хӗрарӑм, тӗксӗм стенасемпе тырӑ ещӗкӗсем ҫине йӗрӗнчӗклӗн пӑхса.

— Нет, куда же тут жить! — заявляет тощая дама, брезгливо оглядывая мрачные стены и закрома.

Кулак йӑви // Василий Алагер. Антон Чехов. Калавсем. Чӑвашгосиздат, 1940. — 27–33 стр.

Инженер куҫӗсене хӗссе тӗксӗм стенасем ҫине пӑхать, вӗсенчен пӗрин ҫинче кӑрандашпа ҫырнӑ, вӑл ӑна вуласа пӑхать: «ҫак вилӗсен ҫуртӗнче Фильдекосов поручик меланхоли туянса хӑйне хӑй вӗлерме тӑнӑ».

Инженер щурит глаза на темные стены и читает на одной из них карандашную надпись: «В сей обители мертвых заполучил меланхолию и покушался на самоубийство поручик Фильдекосов».

Кулак йӑви // Василий Алагер. Антон Чехов. Калавсем. Чӑвашгосиздат, 1940. — 27–33 стр.

Аялти йӗммине пӑрахиччен тӑхтама унӑн чӑтӑмӗ ҫитеймерӗ, ҫавӑнпа вӑл, сӑхсӑхса илчӗ те, тӗксӗм те ырхан аллисемпе хӑлаҫланкаласа, аялти йӗммипех шыва кӗрсе кайрӗ…

Сбросить порты нехватает у него терпения, и он, перекрестясь, балансируя худыми, темными руками, лезет в портах в воду…

Шампа // Иван Иртышев. Антон Чехов. Калавсем. Чӑвашгосиздат, 1940. — 18–26 стр.

«Ытла та лӑпкӑ, тӗксӗм кӗтес ку, — шутланӑ землемер, хӑлхисене шинелӗн ҫухавипе хуплама тӑрӑшса.

«Какая, однако, здесь глушь! — думал землемер, стараясь прикрыть свои уши воротником от шинели.

Ҫул ҫинче // Митта Петӗрӗ. Антон Чехов. Калавсем. Чӑвашгосиздат, 1940. — 3–10 стр.

Пичӗ ун шуранка пулнӑ, тути — йӑм-хӗрлӗ хӑю евӗр; хумлӑ-хумлӑ ҫӳҫӗ тӗм-хура, унра, Аэрмон хысакӗн тӗксӗм тӳпинчен ӳкекен ту шывӗсен кӗмӗл ҫипписем пек, кӑвак тӗс — ӑслӑлӑх эрешӗ — йӑлтӑртатнӑ; Ассири патшисен йӑлине вӗтӗ-вӗтӗ йӗрсемпе пӗр тикӗссӗн пӗтӗрттере-пӗтӗрттере кӑтралатнӑ хура сухалӗнче те кӑвак пӗрчӗсем ялтӑранӑ унӑн.

Бледно было его лицо, губы — точно яркая алая лента; волнистые волосы черны иссиня, и в них — украшение мудрости — блестела седина, подобно серебряным нитям горных ручьев, падающих с высоты темных скал Аэрмона; седина сверкала и в его черной бороде, завитой, по обычаю царей ассирийских, правильными мелкими рядами.

II сыпӑк // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 85–143 с.

Банка тӗпӗнче хӑмӑр та тӗксӗм нӑрӑсем йӗшӗлтетеҫҫӗ.

На дне банки ползали серые, невзрачные жучки.

35-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Санька, хурӑн шӑпӑр шӑршине шӑршласа, тӗксӗм ҫенӗх витӗр иртрӗ, алӑк хӑлӑпне тытрӗ.

Санька вошел через полутемные сени, пахнущие березовыми вениками, привычно нашарил скобку на двери.

34-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Унтан хура татӑксем вӗҫе-вӗҫе саланчӗҫ, сывлӑшра вӗҫсе ҫаврӑнса каллех малтанхи тӗксӗм те чӗрӗ ҫӑмха пек пӗрлешрӗҫ.

От него отлетали черные искорки и, покружившись в воздухе, вновь присоединялись к темному живому комку.

33-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Вӑл пуҫне ҫӳлелле ҫӗклесе пӑхрӗ те чуспа витнӗ пӳрт умӗнче, карнис кӗтессинче, тек чӑпарланса тӑран тӗксӗм ҫӑмха асӑрхарӗ.

Он поднял голову и заметил на тесовом фронтоне избы, в углу под застрехой, темный шевелящийся комок.

33-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Санька Девяткина аллинчен ярса тытрӗ, хӑйпе пӗрле тӗксӗм арпалӑха сӗтӗрсе кӗртрӗ.

Санька схватил Девяткина за руку и потянул за собой в полутемную ригу.

27-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951