Шырав

Шырав ĕçĕ:

Куҫӗсем (тĕпĕ: куҫ) more information about the word form can be found here.

Куҫлӑхӗ сӑмси ҫине анса ларнӑ, куҫӗсем кулаҫҫӗ хӑйӗн.
Очки у него — на кончике носа, в глазах — смех.

Гришка Хват // Леонид Агаков. Троепольский, Г. Н. (1905-1995). Вунҫиччӗмӗш Прохор тата ыттисем: (агроном ҫырса пынисем). [Л. Я. Агаков куҫарнӑ]. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 132 с. — 18–40 с.

Пакӑлти сӑн-пичӗ сасартӑк улшӑнса кайрӗ: вӑл шӗвӗр сӑмсипе нӑшлаттарса илчӗ, куҫӗсем сиккелеме, ялкӑшма тытӑнчӗҫ; пӑсара пек хаярланса кайса, аллине ҫӳлелле ҫӗклесе кӑшкӑрса ячӗ вӑл:
Лицо Болтушка вдруг резко изменилось: он шмыгнул острым носиком, глазки забегали и заблестели; озлобленный, как хорек, он выкрикнул, подняв высоко руку:

Пакӑлти Микиш // Леонид Агаков. Троепольский, Г. Н. (1905-1995). Вунҫиччӗмӗш Прохор тата ыттисем: (агроном ҫырса пынисем). [Л. Я. Агаков куҫарнӑ]. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 132 с. — 3–17 с.

Анчах хӑй ҫилленсен вара ӑнланса илме ҫук: те хура унӑн куҫӗсем, те урӑх тӗслӗ, хӗссе лартать те вӗсене, куҫ шӑрҫисемпех ҫынна витӗр шӑтарать, пӑхнӑ чух хӑй: «Суятӑн, хыпашласа пӗлетӗп!» тенӗн туйӑнать.
А уж если сердится, не разберешь: то ли карие, то ли еще какие, прищурит их и одними зрачками простреливает насквозь, как бы говоря взглядом: «Врешь, прощупаю!»

Куҫӗсем хура унӑн, уҫӑмлӑ та кӑмӑллӑ…
Глаза у него карие, открытые и добрые.

Петьӑн кепки айӗнчен хура ҫӳҫӗн кӑтрашкисем тухса кайнӑ, куҫхаршисем хура та сарлака, хӗрлӗ пит ҫӑмартисем хӗвелпе пиҫсе кайнӑ, янах шӑммисем кӑшт сарлакарах, куҫӗсем шанчӑклӑн пӑхаҫҫӗ, хӑй ҫав тери вӑйлӑ пулни палӑрать.
У Пети — завитки черных волос из-под кепки, широкие черные брови, загорелое румяное лицо с чуть-чуть выдающимися скулами, тихая уверенность во взгляде и недюжинная силенка.

Куҫӗсем — пӗчӗк, кӑштах хӗсӗннӗ, куҫ тӗкӗсем шурӑ, куҫхаршисем пачах та тӗссӗр.
Глаза малюсенькие, слегка прищуренные, с белыми ресницами; брови бесцветные: их не заметно на лице.

Пысӑках мар сухалӗ кӑвак унӑн, шӗвӗр — савӑл пек, пичӗ-куҫӗ вӑрт-варт хускалать, улшӑнсах тӑрать: пӗрре шӳтле, ҫынтан мӑшкӑлланӑ пек курӑнать, кӗҫех кулма пӑрахать вӑл, вара унӑн сенкер, вичкӗн те ӑслӑ куҫӗсем хӑй калаҫакан ҫын ҫине уҫҫӑн та тӳррӗн пӑхаҫҫӗ.
Бородка у него седая, остренькая — клинышком; лицо подвижное: то оно шутливо-ехидное, то вдруг серьезное, и тогда голубые глаза — внимательные и умные — смотрят на собеседника открыто и прямо; брови, будто не желая мешать глазам, выросли маленькими, но четкими, резко очерченными.

Питҫӑмартийӗсем унӑн хӗрелсе каятчӗҫ, куҫӗсем чечек пек ҫутӑлатчӗҫ.
Щеки у него покрывались румянцем, глаза расцветал.

XII. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Хӗлле суту-илӳ начар, ҫавӑнпа та усламҫӑсен куҫӗсем сыхланчӑкӑн, ҫӑткӑнӑн, йӑлтӑртатса тӑни ҫук, ҫулла пулсан ҫавӑ вара вӗсене пӑртак илем парса чӗрӗлтерсе тӑрать.
Зимою торговля слабая, и в глазах торгашей нет того настороженного, хищного блеска, который несколько красит, оживляет их летом.

Ҫиекенӗн сӑнӗ ерипен хӑмӑрланса пырать, хӑлхисем кӑвак тӗслӗ пулса каяҫҫӗ, путса кайнӑ куҫӗсем шӑмӑ лапчӑкӗсем ӑшӗнчен тухаҫҫӗ, вӑл йывӑррӑн сывлать, анчах унӑн янахӗ паҫӑрхи пекех вылянса тӑрать.
Лицо едока постепенно буреет, уши становятся сизыми, провалившиеся глаза вылезают из костяных ям, дышит он тяжко, но его подбородок двигается всё так же равномерно.

Ветчина илсе килеҫҫӗ, пӑхакансем пуҫтарӑнаҫҫӗ, пурте патвар купецсем, йывӑр кӗрӗксемпе чӗркенсе ларнӑскерсем, тем пысӑкӑш кире пуканӗсем евӗрлӗскерсем; мӑн хырӑмлӑ ҫынсем, куҫӗсем вара пурин те пӗчӗккӗ, вӗсене ҫу илсе лартнӑ тата ниепле те хӑтӑлма ҫук кичемлӗхӗн ӑйхӑллӑ тӗтри хупласа илнӗ.
Приносят ветчину, собираются зрители, всё матерые купцы, туго закутанные в тяжелые шубы, похожие на огромные гири, люди с большими животами, а глаза у всех маленькие, в жировых опухолях и подернуты сонной дымкой неизбывной скуки.

Керженец таврашӗнче пит пӗлсе тӑракан старовер кӗнекеҫӗн хурӑнташӗччӗ; купец ҫумӗнче манпа пӗр ҫулхи типшӗм те ҫивӗч ывӑлӗ пурччӗ, вӑл старик пичӗ пек кӑвак та пӗчӗк питлӗскерччӗ, шӑши ҫури куҫӗсем пек выляса тӑракан куҫлӑскерччӗ.
В керженских краях; при купце — сухонький и бойкий сын, моего возраста, с маленьким серым личиком старика, с беспокойными глазами мышонка.

Манӑн ҫине тӑрсах унтан вӑл ҫӗр тӑрӑх епле ҫӳренисем ҫинчен, мӗн курни ҫинчен ыйтса пӗлес килетчӗ, анчах унтан ыйтма май килместчӗ; пуҫне каҫӑртса, упа куҫӗсем пек хура куҫӗсене кӑшт уҫса, вӑл хӑйӗн ҫӑмлӑ питне аллипе ачашлатчӗ те аса илкелесе вӑрӑмӑн тӑсса калатчӗ:
Мне упрямо хотелось выспросить его о том, как он ходил по земле, что видел, но это плохо удавалось; закидывая голову вверх, чуть приоткрыв медвежьи темные глаза, он гладил рукою мшистое свое лицо и тянул, вспоминая:

XI. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Каҫӑр сӑмсаллӑ пичӗ унӑн кӗреҫе пек лаптак; упа куҫӗ пек пӗчӗк куҫӗсем ҫӑра куҫ харшийӗсем айӗнче пытанса тӑраҫҫӗ, питҫӑмартисем ҫинче шурти мӑк майлӑ вӗт ҫӑм ункисем, пуҫӗ ҫинче ҫав ҫӑм-ҫӳҫӗ тачӑ ҫӗлӗк пек пулса кӗҫеленсе тӑрать, вӑл кукӑр пӳрнисене ҫав ҫӳҫӗ ӑшнелле аран ҫеҫ кӗртсе ярать.
Курносое лицо его плоско, точно лопата, медвежьи глазки спрятаны под густыми бровями, щеки — в мелких колечках волос, похожих на болотный мох, на голове эти волосы свалялись плотной шапкой, он с трудом просовывает в них кривые пальцы.

Салтак хӑсса ячӗ, ӑшӑ эрехпе симӗс сухан ҫулҫин пӑчӑ шӑрши кухняна тулчӗ, чӳрече куҫӗсем ҫумне пӗрмаях темле лапчӑнса кайнӑ сӑмсаллӑ сарлака, тӗксӗм сӑн-питсем пыра-пыра ҫыпҫӑнаҫҫӗ, — питҫӑмартисем ҫумнелле тытнӑ алӑ тупанӗсем ҫав сӑн-питсене пит килӗшӳсӗр мӑн хӑлхаллӑ пек туса яраҫҫӗ.
Солдата стошнило, душный запах тёплой водки и зелёного лука наполнил кухню, к стёклам окна то и дело прилипают какие-то мутные, широкие рожи с раздавленными носами, ладони, приложенные к щекам, делают эти рожи безобразно ушастыми.

X. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Ҫынсем ырланӑ пек туса шикленнӗ пек саланса карӗҫ; тӗттӗмрех ҫенӗхре эпӗ кӗпе ҫӑвакан хӗрарӑмӑн ҫаврака шурӑ пичӗ ҫинче шывланнӑ куҫӗсем ҫилленчӗклӗн йӑлтӑртатса тӑнине куртӑм.
Публика неодобрительно и боязливо разошлась; в сумраке сеней я видел, как сердито сверкают на круглом белом лице прачки глаза, налитые слезами.

Унан хӗрарӑм куҫӗсем евӗрлӗ пысӑк куҫӗсем Королева ҫине вӑл чиперрине тин ҫеҫ курса янӑ пек пӑхатчӗҫ.
А его большие, женские глаза смотрели на Королеву так, как будто он только впервые разглядел красоту её.

Унӑн кӑвакрах тӗслӗ пит пысӑк куҫӗсем тимлӗн, лӑпкӑн, кӗтсе тӑнӑ пек пӑхатчӗҫ, тата ҫав хӗрачара тем ачалла пек мар тарӑн шухӑшласси палӑратчӗ.
Её огромные синеватые глаза смотрели серьёзно, спокойно ожидающим взглядом, и было в этой девочке что-то недетски вдумчивое.

Телейсӗррине хам кураттӑм, анчах юратса кайнӑ ҫынсен куҫӗсем ахаль чухнехи пек маррине час-часах сӑнанӑ пирки, юратакансем ӑраснах ырӑ кӑмӑллине туйнӑ пирки ӗненместӗм; ҫав чӗре праҫникне курса тарасси яланах лайӑх пек туйӑнатчӗ.
И видел, что несчастны, а не верил потому, что нередко наблюдал необычное выражение в глазах влюбленных людей, чувствовал особенную доброту любящих; видеть этот праздник сердца всегда было приятно.

VIII. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Тула ҫынни, ялан хурлӑхлӑччӗ, хуллен калаҫатчӗ, астусарах ӳсӗркелетчӗ, унӑн куҫӗсем хӑранӑ пек ҫутӑлса ҫӳретчӗҫ, вӑл тӗттӗм кӗтессенелле пит пӑхма юрататчӗ; мӗн те пулин хуллентерех каласа кӑтартатчӗ, е чӗнмесӗр ларать-и, анчах яланах вӑл тӗттӗмрех кӗтеселле пӑхатчӗ.
Туляк, был всегда печален, говорил тихонько, кашлял осторожно, глаза его пугливо горели, он очень любил смотреть в тёмные углы; рассказывает ли что-нибудь вполголоса, или сидит молча, но всегда смотрит в тот угол, где темнее.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics