Шырав

Шырав ĕçĕ:

Ильич the word is in our database.

Ильич (тĕпĕ: Ильич) more information about the word form can be found here.

— Мӗнле юлман? — пӳлчӗ ӑна Илья Ильич.
— Как не оставалось? — перебил Илья Ильич.

VIII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Захар! — терӗ каллех Илья Ильич шухӑшлӑн, сӗтел ҫинчен куҫ илмесӗр.
— Захар! — повторил Илья Ильич задумчиво, не спуская глаз со стола.

— Ҫапла, ҫапла! — васкаса каларӗ Илья Ильич.
— Да! да! — торопливо заговорил Илья Ильич.

— Ах! — салхуллӑн сывласа ячӗ Илья Ильич.
— Ах! — горестно вслух вздохнул Илья Ильич.

Илья Ильич имени планӗ ҫинчен шухӑшлама пуҫларӗ.
Илья Ильич занялся разработкою плана имения.

— Чӑнах та, вӑхӑт, — вӑраннӑ пек пулчӗ Илья Ильич.
— Да, в самом деле пора, — очнулся Илья Ильич.

Илья Ильич пуҫне аллисемпе тӗревлесе диван ҫинче выртать; ун умӗнче кӗнеке выртать.
Илья Ильич лежал себе на диване, опершись головой на ладонь; перед ним лежала книга.

Захар вара улпутне ӗлӗкхи тарҫӑсем евӗр чӗререн пӑхӑнса пурӑннине хӑй лайӑх туйса тӑнӑ пулсан та, хальхи саманари ҫитменлӗхсем ӑна самаях пӑснӑ пулнӑ, Илья Ильич та вара Захара вӑл чӗререн парӑннишӗн ӑшӗнче хакланӑ, ҫапах унпа ӗлӗкхи господасем тарҫисемпе тӑванла, туслӑ пурӑннӑ пек пулман ӗнтӗ.
Если Захар, питая в глубине души к барину преданность, свойственную старинным слугам, разнился от них современными недостатками, то и Илья Ильич, с своей стороны, ценя внутренне преданность его, не имел уже к нему того дружеского, почти родственного расположения, какое питали прежние господа к слугам своим.

VII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Захарӑн калама ҫук пысӑк пӗр пахалӑхне Илья Ильич пӗлнӗ ӗнтӗ — Захар ӑна чӗререн парӑнса тӑрать, ҫакна Обломов хӑнӑхнӑ, ку урӑхла пулман та, пулма та пултараймасть тесе шутланӑ; ҫак пахалӑха пӗррехинче хӑнӑхнӑскер, вӑл ӗнтӗ ҫакӑнпа киленмен, ҫав хушӑрах, хӑй нимпе интересленмен пулсан та, Захарӑн шутсӑр нумай пӗчӗк ҫитменлӗхӗсене тӳсме пултарайман.
Илья Ильич знал уже одно необъятное достоинство Захара — преданность к себе, и привык к ней, считая также, с своей стороны, что это не может и не должно быть иначе; привыкши же к достоинству однажды навсегда, он уже не наслаждался им, а между тем не мог, и при своем равнодушии к всему, сносить терпеливо бесчисленных мелких недостатков Захара.

Унӑн ҫак енӗпе нимле теори те ҫук, хӑй Илья Ильич ҫине мӗнле пӑхнине тӗпчесе пӗлес шухӑш ун пуҫне пӗрре те пырса кӗмен; улпута юратассине хӑй шухӑшласа кӑларман вӑл, ҫак туйам ӑна ашшӗнчен, аслашшӗнчен, пиччӗшӗсенчен, улпут ҫыннисенчен куҫнӑ, вӑл вӗсем хушшинче ҫуралнӑ, вӗсемпе пӗрле пурӑнса вӗсен йӑли-паллисене вӗреннӗ.
Теорий у него на этот предмет не было никаких. Ему никогда не приходило в голову подвергать анализу свои чувства и отношения к Илье Ильичу; он не сам выдумал их; они перешли от отца, деда, братьев, дворни, среди которой он родился и воспитался, и обратились в плоть и кровь.

Анчах ун пекки нимӗн те ҫук: Илья Ильич тӑлӑх арӑмсем патне ҫӳремест, каҫсерен тутлӑ ыйхӑпа ҫывӑрать, карт алла та тытмасть.
А ничего не бывало: Илья Ильич ко вдове не ходит, по ночам мирно почивает, карт в руки не берет.

Ҫавӑн пекех тата япала туяннӑ чухне каялла панӑ укҫана Илья Ильич Захартан илме манса кайсан, ҫав укҫа нихҫан та Обломова лекмест.
Точно так же, если Илья Ильич забудет потребовать сдачи от Захара, она уже к нему обратно никогда не поступит.

Илья Ильич мӗнле асапланнине никам та пӗлмен, никам та курман; пурте ун ҫинчен: Обломов хӑйне майлӑ ҫын, выртать, тӑраниччен ҫиет, унран урӑх нимӗн те кӗтмелли ҫук, унӑн пуҫӗнчи шухӑшсем те пӗр-пӗринпе ҫыхӑнса тӑмаҫҫӗ пулӗ, тенӗ.
Никто не знал и не видал этой внутренней жизни Ильи Ильича: все думали, что Обломов так себе, только лежит да кушает на здоровье, и что больше от него нечего ждать; что едва ли у него вяжутся и мысли в голове.

VI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Пӑхӑр-ха, пӑхӑр-ха, акӑ Обломов пырать, пирӗн чаплӑ Илья Ильич!
«Посмотрите, посмотрите, вот идет Обломов, наш знаменитый Илья Ильич!»

Яла тухса кайма Илья Ильич хӑй унта ӗҫлеме ҫителӗклӗ таран хатӗрленсе ҫитменнипе те тӑхтанӑ.
Потом Илья Ильич откладывал свою поездку еще и оттого, что не приготовился как следует заняться своими делами.

Илья Ильич хӑйӗн тусӗсен ушкӑнӗнчен тата сиввӗнрех уйрӑлнӑ.
Илья Ильич еще холоднее простился с толпой друзей.

V сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ҫав телейлӗ кунсенче Илья Ильич та сахал мар ырӑ курнӑ, чипер хӗрсен ушкӑнӗнчен хӑшпӗрисем хӗрӳллӗн пӑхнине те, пысӑк телей сунса ӑшшӑн кулнине те, савса икӗ-виҫӗ хутчен чуптунине те, ҫаксенчен ытларах юлташла, куҫҫулӗ тухичченех ыраттармалла алӑ чӑмӑртанине те куркаланӑ.
В эти блаженные дни на долю Ильи Ильича тоже выпало немало мягких, бархатных, даже страстных взглядов из толпы красавиц, пропасть многообещающих улыбок, два-три непривилегированные поцелуя и еще больше дружеских рукопожатий, с болью до слез.

Вӗсене кура Илья Ильич хӑй те хӑраса ӳкнӗ; начальник асӑрхаттарса каланипех ирттерсе ярасса вӑл ыттисем пекех пӗлсе тӑнӑ; анчах унӑн совеҫӗ выговортан чылай хаяртарах пулнӑ.
Глядя на других, Илья Ильич и сам перепугался, хотя и он и все прочие знали, что начальник ограничится замечанием; но собственная совесть была гораздо строже выговора.

Ыттисем вара пурте начальник Обломова мӗнлерех чӗнсе илессе, сиввӗн те лӑпкӑн: «Ҫав хута Архангельска эсир янӑ-и-ха?» тесе ыйтасса, Илья Ильич мӗнле сасӑпа хирӗҫ тавӑрса каласса чӑтӑмсӑррӑн кӗтнӗ.
Все другие с любопытством ждали, как начальник позовет Обломова, как холодно и покойно спросит, «он ли это отослал бумагу в Архангельск», и все недоумевали, каким голосом ответит ему Илья Ильич.

Начальник ырӑ кӑмӑллӑ, ятлаҫма юратман ҫын пулнӑ пулин те, Илья Ильич хӑранипе тата ӗҫре кичемленнипе тертленсе пӗтнӗ.
Исстрадался Илья Ильич от страха и тоски на службе даже и при добром, снисходительном начальнике.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics