Шырав

Бояркин

Бояркин чашӑк ҫинелле пӗшкӗнчӗ.
Бояркин наклонился над чашкой.

Бояркин кашӑкӗпе чӑлан хӑми ҫинелле тӗллесе кӑтартрӗ.
Бояркин указал на перегородку ложкой:

Сӗтел ҫинчен ҫӑкӑр тӗпренчӗкӗсене тирпейлӗн пуҫтарса илсе, Бояркин ҫӑваралла сапрӗ.
Аккуратно собрав со стола крошки, Бояркин бросил их в рот.

— Сан ҫеҫ уксахламалла-им? — шӳт туса илчӗ Бояркин.
— Не одному тебе хромать, — отшутился Бояркин.

Бояркин хӑй умне васкавлӑн лартса панӑ апата ҫисе те яраймарӗ, — Макариха Осип Михайловича чӗнсе тӗ килчӗ.
Не успел Бояркин закончить наскоро поданный ему ужин, Макариха привела Осипа Михайловича.

Икӗ уруна та ҫӑпата сырма май ҫук-им? — терӗ вӑл, Бояркин ҫинелле пӑхса.
Надел бы оба ботинка, что ли? — заметила она, оглядев Бояркина.

Ҫур сехетрен Степан Бояркин Макариха патне ҫитрӗ.
Через полчаса Степан Бояркин был у Макарихи.

Бояркин пӗр сас-чӗвсӗр карта ҫинчен анчӗ.
Бояркин бесшумно спустился с изгороди.

«Кам патне кӗрес-ши малтан?» тӗрӗ Бояркин, ялти ҫынсене аса илкелесе.
«К кому же зайти сначала?» — подумал Бояркин, вспоминая деревенских жителей.

Сивӗ пулин те, Бояркин пиншакне йӳле ячӗ.
Было холодно, но Бояркин раскинул полы пиджака.

Кайма хатӗрленсе, Бояркин йӗри-тавра пӑхкаласа илчӗ.
Собираясь в путь, Бояркин огляделся по сторонам.

Бояркин урала ҫинче темскер хыпашлакаларӗ.
Бояркин пошарил рукой в телеге.

Степан Бояркин Мускав еннелле кайнӑ.
Степан Бояркин уехал к Москве.

— Ҫук, ыратмасть, — терӗ Бояркин шӑппӑн.
— Да нет, не болит, — прошептал Бояркин.

Тӑватӑ ҫын, пӗр харӑсах тенӗ пек сиксе анса икӗ енчен те Степан Бояркин патнелле пырса тӑчӗҫ.
Четыре человека, почти враз спрыгнув с нее, с обеих сторон подошли к Степану Бояркину.

Пӗчӗк кӗпер ҫинчен аннӑ урапа ланкашкара лӑнк сиксе илсен, Степан Бояркин тилхепе тытса пыракан Серьга Хахая, Ольховкӑри лавкара ӗҫлекенскерне, хулпуҫҫийӗнчен тӗртрӗ.
Когда телега, съезжая с мостика, мягко стукнулась в выбоине, Степан Бояркин тронул за плечо Серьгу Хахая, продавца Ольховской лавки, который правил лошадью.

Ӗлӗкхи те, ӗнерхи те мар вӑл, ҫӗнӗ ҫын, ҫӗнӗ Бояркин, пӗтӗмӗшпех ҫӗнӗ ун: сӑн-пичӗ те, чунӗ те… — терӗ вӑл хӑй ӑшӗнче.
Не тот Бояркин, каким он знал его не только давно, но даже и вчера, все в нем изменилось: и лицо, и душа… — сказал он про себя.

Ҫак самантра Андрей каллех, ун ҫинчен шухӑшласа илчӗ: ман умра ӗлӗкхи Степан Бояркин мар, пачах урӑх ҫын тӑрать.
И в эту минуту Андрей опять подумал, что перед ним совсем не тот Степан Бояркин, а совсем другой человек.

Бояркин ҫакна ҫав тери вӑйлӑн, ҫав тери хаяр ҫилӗпе каларӗ, каланӑ хушӑра унӑн питҫӑмартийӗсем хӗрелсе кайрӗҫ, кӑштах чармакланнӑ хӗрӳллӗ куҫӗсенче куҫҫулӗ йӑлтӑртатма пуҫларӗ.
Бояркин говорил это с такой силой и лютой злобой, что на его щеках даже выступил румянец, а в расширенных горячих глазах засверкали слезы.