Corpus of the Chuvash language

Мужиксем малтанхи пекех вӑраххӑн калаҫрӗҫ, вӗсен сӑмахӗсенче салхуллӑх янӑраса тӑчӗ, мана та майӗпе кичем пулма пуҫларӗ, мӗншӗн тесен сӑнсӑр кӑвак пӗлӗт ҫумӑр пулассипе хӑратрӗ, ҫав вӑхӑтрах мана хуласенчи таттисӗр шав, унти тӗрлӗрен тӗрлӗ сасӑсем, ҫынсем урамра хӑвӑрт-хӑвӑрт вӗлтлетсе иртни, вӗсем хӑвӑрт калаҫни, ӑса хускатса яракан сӑмахсем: нумай пулни аса килчӗ.

Мужики говорили всё медленнее, уныние звучало в их словах, и меня тоже тихонько трогала печаль, потому что холодное небо грозило дождём, и вспоминался мне непрерывный шум города, разнообразие его звуков, быстрое мелькание людей на улицах, бойкость их речи, обилие слов, раздражающих ум.

Манӑн университетсем // Леонид Агаков. Горький М. Манӑн университетсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1948. — 138 с.

Хӑйӗнче амаланса кайнӑ ҫуйкӑнлӑх ӑна хӗрарӑм чунӗпе ӳчӗн патши туса хунӑ, вӑл ҫак влаҫӑн вутлӑ пылакне тӑрана пӗлми ӗҫнӗ, вара ҫак техӗм унӑн ӑшчикӗнчен мӗнпур кӑнттамлӑха, ӑна халиччен салхуллӑх, айванлӑх сӑнне паракан майсӑрлӑха пӗтӗмӗшпех ҫунтарса кӑларнӑ, унӑн чӗрине ҫамрӑк мӑнаҫлӑхпа шӑварнӑ, ӑна хӑйӗн тивӗҫлӗхне туйса тӑракан ҫын тунӑ.

Вспыхнувшая в нем страсть сделала его владыкой души и тела женщины, он жадно пил огненную сладость этой власти, и она выжгла из него всё неуклюжее, что придавало ему вид парня угрюмого, глуповатого, и напоила его сердце молодой гордостью, сознанием своей человеческой личности.

III // Митта Ваҫлейӗ. Горький М. Фома Гордеев: роман. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.