Шырав

Эттай

— Тавӑрар! — терӗ те Эттай, чи малтан ыткӑнчӗ.
— Завернем! — подхватил Эттай и бросился вперед первым.

— Э, эсӗ тем салхуллана пуҫланӑ! — пӗр кӗтмен ҫӗртен асӑрхарӗ Эттай.
— Э, да ты приуныл что-то! — неожиданно заметил Эттай, обращаясь к Чочою.

— Асту, итле эс, итле, хуҫи кам иккенне халех ӑнланатӑн ак, — терӗ Эттай Чочоя, хӑлхинчен пӑшӑлтатса.
— Вот смотри, смотри, ты сейчас поймешь, кто хозяин, — зашептал на ухо Чочою Эттай.

Кэукай, Петя, Чочой тата Эттай кӗтӗве хирӗҫ тухрӗҫ.
Кэукай, Петя, Чочой и Эттай вышли навстречу стаду.

— Нивушлӗ кӳреннӗ, пулма пултараймасть, — тӗлӗнчӗ Эттай.
— Да ну, не может быть! — удивился Эттай.

Вӑл Нина Ивановна ҫинелле пӑхнӑ хушӑра Кэукайпа Петя тата Эттай, сӗтел хушшине кӗрсе ларса, тем ҫинчен-ҫке, тата вырӑсла калаҫма тытӑнчӗҫ.
Пока он рассматривал Нину Ивановну, Кэукай, Петя и Эттай уселись за стол и о чем-то заговорили на русском, языке.

Пионерсен пӳлӗмне Нина Ивановна килсе кӗчӗ, ун хыҫҫӑн Петьӑпа Эттай.
В пионерскую комнату вошла Нина Ивановна, за ней — Петя и Эттай.

— Тӗрӗс, Эттай, лайӑхрах хупла ун ҫӑварне, ан тив, ухмахла шухӑшӗсене ҫӑтса ятӑр! — терӗ Кэукай, мӑшкӑланӑ пекрех кулса илсе.
— Правильно, Эттай, закрой ему рот, пусть проглотит глупые мысли! — насмешливо сказал Кэукай.

Эттай, хайхи ача патне чупса пырса, ним уяса тӑмасӑрах, ун ҫӑварне хупласа хучӗ.
Эттай подбежал к говорившему мальчику и бесцеремонно закрыл рукой его рот.

Эттай ыраттарнӑ вырӑнне хыҫкаласа илчӗ, вара, пӗр васкамасӑр каялла ҫаврӑнса, хӑйне тарӑхтарнӑ ача ҫине, тем вӑхӑтра-ҫке, аркан тӑхӑнтарса хучӗ.
Эттай почесал ушибленное место, медленно повернулся и неуловимым движением рук набросил на обидчика аркан.

Пӑхсах курӑнать ӗнтӗ Эттай мӗн шухӑшлани: ялан ҫавӑн пек, темле, тӳнтерле пулса тухать ман, — лайӑх тӑвас тетӗп хам, ман ав, хуть хӑҫан та япӑх пулса тухать, тесе каланӑнах туйӑнать вӑл.
Всем своим видом Эттай, казалось, говорил: всегда у меня получается как-то наоборот — хочу, чтобы хорошо было, а получается плохо.

Эттай, хӑйне такам ҫупса янӑ пек, картах сиксе илчӗ, анчах Петя сӑмахӗсемпе килӗшмесӗр тӑма пултараймарӗ.
Эттай низко опустил голову, он не мог не признать Петины слова справедливыми.

— Пӗлетӗн-и, Эттай, — чӑтса тӑраймарӗ Петя, — эсӗ ҫапла хӑтланни вӑл: «Эпӗ чи лайӑххи! Эпӗ пуринчен малтан парне илсе килсе патӑм, ытти ачасем манран япӑхрах…» — тени пулать.
— Знаешь, Эттай, — не выдержал Петя, — ты своим поступком как бы сказал: «Я самый лучший! Я первый подарки вручил, а все остальные ребята куда хуже меня…»

Эттай куҫӗсене хӑвӑрт-хӑвӑрт мӑчлаттарса илчӗ те хӑйӗн айӑпне туйса пуҫне усрӗ.
Эттай часто-часто заморгал глазами, виновато опустил голову.

Пӳлӗме Эттай хашкаса чупса кӗчӗ.
В комнату ввалился запыхавшийся Эттай.

— Эттай вӑл час-час ҫапла хӑтланать, йӗркесӗр ача, — терӗ Петя, куҫхаршийӗсене пӗрсе.
— Эттай часто так поступает, он совсем неорганизованный, — нахмурился Петя.

— Эттай пуҫларӗ кӑна, ун хыҫҫӑн вара эпир те, — терӗ вӑл, хӑйӗн айӑпне сирме хӑтланса.
— Да это Эттай начал, а мы за ним, — сказал он, оправдываясь.

Эттай тухса кайрӗ, анчах темиҫе минутран пӳлӗме тата ҫич-сакӑр ача килсе кӗчӗҫ.
Эттай ушел, а через несколько минут в комнату вошло человек семь ребят.