Шырав

Воропаев

Воропаев ним те чӗнмерӗ.
Воропаев ничего не ответил ей.

Воропаев пичӗ пӗртте улшӑнман, ытларах шурӑхнӑрах, ӗшенчӗклӗрех тата шухӑшлӑрах ҫеҫ курӑнать.
Лицо Воропаева совсем не изменилось, оно было только гораздо бледнее, усталее, сосредоточеннее.

Хӗрарӑм-секретарь: Воропаев чирлӗ, килӗнче выртать, тесе пӗлтерчӗ.
Секретарша сказала, что Воропаев нездоров и лежит у себя.

Воропаев райкомра пулмарӗ.
Воропаева в райкоме не оказалось.

Ҫапах, телейне кура, Воропаев вилме пултарнӑ текен шухӑш унӑн пуҫне ниепле те шӑнӑҫаймарӗ, питҫӑмартисем ҫине куҫҫулӗн икӗ хӑюсӑр тумламне кӑларса хӑварчӗ те часах ҫухалчӗ.
Но мысль о том, что Воропаев мог погибнуть, к счастью, никак не укладывалась в ее голове и скоро исчезла, оставив лишь две робкие слезинки на щеках.

Рейссен расписанийӗнче Воропаев пурӑнакан хула ятне курсан, вӑл хӑйпе хӑй кӗрешме урӑх пултараймарӗ, хӑй пырасси ҫинчен пачах пӗлтермесӗр, санаторирен кайма вӑхӑт ҫитичченех ҫула тухрӗ.
Увидев в расписании рейсов название города, где жил Воропаев, она не могла больше бороться с собой и поехала, не дожив срока в санатории и ничего не сообщив о своем приезде.

Ну, калӑр-ха хӑлхаран та пулин, мӗн кирлӗ ӑна? — ыйтрӗ Лена Воропаев пирки.
Ну, скажите вы мне хоть на ухо, что ему надо? — спросила Лена о Воропаеве.

— Воропаев — пуриншӗн те тӑрӑшакан этем.
— Воропаев — человек для всех.

— Эп ҫаплах Воропаев тухса калани пирки шутлатӑп-ха, — пӗр умсӑмахсӑрах кӗтмен ҫӗртен сӑмах хушрӗ Комков.
— Все о выступлении Воропаева думаю, — без всякого предисловия вдруг произнес Комков.

Ҫулталӑк хушшинчи ӗҫсем ҫинчен каласа пӗтерсен, Воропаев культура пирки сӑмах тапратрӗ.
Покончив с делами года, Воропаев заговорил о культуре.

Паян Воропаев хӑйӗн сӑмахне уйрӑмах лайӑх каларӗ, хӑшпӗрисене тӑрӑхларӗ тата ятларӗ пулин те — никам та кӳренекен пулмарӗ.
Сегодня Воропаев произносил свою речь особенно хорошо, несмотря на то, что над некоторыми подтрунивал и ругал, никто не остался в обиде.

Ҫуркунне Лена хуларан «Калинин» колхоза — каллӗ-маллӗ ҫирӗм пилӗк километра — Воропаев валли икерчӗ тата пӗр пилӗкшер панулми кун сиктерсе тенӗ пек леҫсе тӑчӗ.
Весною чуть не через день она ходила из города в колхоз «Калинин» — двадцать пять в оба конца — с ватрушкой и пятком яблок для Воропаева.

Лайӑх вӗт? — терӗ Цимбал сывпуллашнӑ май; вара вӗсем пӗр-пӗрин аллисене ямасӑр Воропаев ҫинчен те калаҫса илчӗҫ.
Здорово? — уже прощаясь, спросил Цимбал, и они, держа друг друга за руку, поговорили еще и о Воропаеве.

— Воропаев юлашкинчен каланӑ сӑмах килӗшрӗ-и?
— Как воропаевское выступление понравилось?

— Ӑна Городцов ҫураҫатчӗ, анчах Цимбал маларах ӗлкӗрчӗ, вара Воропаев, хӑйматлӑх ашшӗ вырӑнне пулса, иккӗмӗш каччӑ майлӑ ҫаврӑнса ӳкрӗ, — Левицкий, анчах Цимбал интересӗсемшӗн пыракан кӗрешӗве хӑй хутшӑнни ҫинчен шарламарӗ.
— Ее Городцов было сватал, да Цимбал перехватил, и Воропаев, как посаженый отец, склонился в пользу второго жениха, — сказал Левицкий, умолчав о том, что сам принимал участие в борьбе за интересы Цимбала.

— Тепӗр виҫӗ ҫултан пӗр-пӗр ҫӗнӗ Воропаев унта ҫурт тара илме шутласан, унӑн черете ҫырӑнма тивет.
— Если года через три какой-нибудь новый Воропаев захочет взять там в аренду домик, ему придется записываться на очередь.

Воропаев ҫырӑвӗнчи сӑмахсене аса илсен, Лена ҫуса пӗтермен чашӑкне чӗркуҫҫийӗсем ҫине хучӗ те шухӑша кайрӗ.
Перебирая в памяти слова воропаевского письма, Лена опустила на колени недомытую чашку и задумалась.

Воропаев Горевӑна хӑюллӑн та ним пытарса тӑмасӑр ҫырнӑ; питӗ ҫывӑх ҫынсем патне ҫеҫ ҫапла ҫырма пулать.
Воропаев писал Горевой мужественно и откровенно, как можно писать только очень близкому человеку.