Corpus of the Chuvash language

— Беликов хӗрӗхрен тахҫанах иртнӗ, ку вара вӑтӑрта… — тесе хӑй шухӑшне уҫҫӑнтарах ӑнлантарса пачӗ директорша.

— Ему давно уже за сорок, а ей тридцать… — пояснила свою мысль директорша.

Хупӑлчари этем // Иван Мучи. Антон Чехов. Калавсем. Чӑвашгосиздат, 1940. — 100–125 стр.

Чӑн-чӑн пурнӑҫ ӑна вӗчӗрхентерсе, сехрине хӑпартса, ялан шиклентерсе пыратчӗ, тен, хӑй шиклӗхне, паянхинчен йӗрӗннине тӳрре кӑларасшӑнах пулас, вӑл иртнӗ пурнӑҫрипе нихӑҫан пулманнине яланах мухтаса пыратчӗ, уншӑн ӗнтӗ хӑй вӗрентсе пурӑннӑ авалхи чӗлхесем те чӑн пурнӑҫран пытанмалли калушӗсемпе тата зонтикӗпе пӗр картрах тӑнӑ.

Действительность раздражала его, пугала, держала в постоянной тревоге, и, быть может, для того, чтобы оправдать эту свою робость, свое отвращение к настоящему, он всегда хвалил прошлое и то, чего никогда не было; и древние языки, которые он преподавал, были для него, в сущности, те же калоши и зонтик, куда он прятался от действительной жизни.

Хупӑлчари этем // Иван Мучи. Антон Чехов. Калавсем. Чӑвашгосиздат, 1940. — 100–125 стр.

Вагонсем вӗлтлетсе иртнӗ чух, ҫурт стенисем чӗтреннӗ май, хӗрарӑмсен кӑкӑрӗсемпе арҫынсен пуҫӗсем силленсе илеҫҫӗ; карлӑклӑ балконсем ҫинче пӗчӗк ачасем йӑваланса выртаҫҫӗ, вӗсем те чӗтреҫҫӗ; вӗсем ҫак йӗрӗнчӗк пурнӑҫа чӑн-чӑн пурнӑҫ вырӑнне хума пӗчӗкренех хӑнӑхса пыраҫҫӗ.

Мелькание вагонов сотрясает стены домов, вздрагивают груди женщин, головы мужчин; на решетках балконов валяются тела детей и тоже дрожат, привыкая принимать эту отвратительную жизнь как должное, неизбежное.

Сарӑ шуйттан хули // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 659–670 стр.

Илемлӗ Нунча иртнӗ ҫулла урамра, ташланӑ ҫӗрте вилсе выртрӗ, — ҫын ҫапла вилни сайра-хутра пулать, ҫавӑнпа ун ҫинчен каласа пама юрать.

А милая Нунча летом прошлого года умерла на улице во время танца, — редко бывает, чтоб человек умер так, и об этом стоит рассказать.

Итали ҫинчен хунӑ юмахсем // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 166–190 стр.

Иртнӗ ҫуллаччен ҫак квартал пахча-ҫимӗҫ сутакан Нунчапа мухтанатчӗ — вӑл тӗнчипе чи хаваслӑ ҫынччӗ, пирӗн урамри чи илемлӗ хӗрарӑмччӗ, — ку урамра хӗвел хулан ытти урамӗсенчен ытларах тӑрать.

До лета прошлого года другою гордостью квартала была Нунча, торговка овощами, — самый веселый человек в мире и первая красавица нашего угла, — над ним солнце стоит всегда немножко дольше, чем над другими частями города.

Итали ҫинчен хунӑ юмахсем // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 166–190 стр.

Вӗсем ун умӗнче хапхине уҫнӑ та ӑна хуларан кӑларса янӑ, вара вӑл хӑй ывӑлӗ пирки юхтарнӑ юнпа шӑвӑннӑ тӑван ҫӗр тӑрӑх утса кайнине стена ҫинчен вӑрахчен пӑхса тӑнӑ: вӑл ҫав ҫӗр ҫинчен урине аран-аран илсе, ерипен утса пынӑ, хулана сыхласа вилнисем умӗнчен пуҫ тайса иртнӗ, хуҫӑк хӗҫпӑшалсене, тӗренсе, урипе тапса хӑварнӑ — пӗр пӗрин ҫине тапӑнма кирлӗ хӗҫпӑшала аннесем кураймаҫҫӗ, вӗсем пурнӑҫа сыхлама кирлине кӑна сума сӑваҫҫӗ.

Они открыли ворота пред нею, выпустили ее из города и долго смотрели со стены, как она шла по родной земле, густо насыщенной кровью, пролитой ее сыном: шла она медленно, с великим трудом отрывая ноги от этой земли, кланяясь трупам защитников города, брезгливо отталкивая ногою поломанное оружие, — матери ненавидят оружие нападения, признавая только то, которым защищается жизнь.

Итали ҫинчен хунӑ юмахсем // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 166–190 стр.

Вӑл тӳрленсе тӑнӑ, кӗтнӗ, анчах патруль, ун ҫине алӑ ҫӗклеме шутламасӑр е йӗрӗнсе, иртсе кайнӑ; хӗҫпӑшаллӑ ҫынсем унран, вилӳтрен пӑрӑннӑ пекех, аякранах пӑрӑнса иртнӗ, вӑл пур — тӗттӗме тӑрса юлнӑ та, унтан каллех, хула инкекӗ пек пулса, тӗм-хура курӑнса, чӗнмесӗр, урамран урама пырса кӗрсе, пӗччен, шӑппӑн таҫталла утнӑ; ун хыҫӗнчен, ӑна хӑваланӑ пек, кичем сасӑсем хурлӑхлӑн илтӗнсе пынӑ: вӗсем йынӑшнӑ, йӗнӗ, кӗлтунӑ тата ҫӗнтерӳ шанӑҫне ҫухатнӑ салтаксем салхуллӑн калаҫнӑ сасӑсем пулнӑ.

Она выпрямлялась, ждала, но патруль проходил мимо, не решаясь или брезгуя поднять руку на нее; вооруженные люди обходили ее, как труп, а она оставалась во тьме и снова тихо, одиноко шла куда-то, переходя из улицы в улицу, немая и черная, точно воплощение несчастий города, а вокруг, преследуя ее, жалобно ползали печальные звуки: стоны, плач, молитвы и угрюмый говор солдат, потерявших надежду на победу.

Итали ҫинчен хунӑ юмахсем // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 166–190 стр.

Шурӑ кӑпӑклӑ тинӗс хумӗсем ҫырана ҫапӑнса шӑмпӑртатаҫҫӗ; тӗмсем ҫилпе пӑшӑлтатаҫҫӗ, кӑнтӑрларан иртнӗ хӗвел хаваслӑн йӑлкӑшать.

Плескалось и шуршало море, все в белых кружевах стружек; шептались кусты, сияло солнце, перейдя за полдень.

Этем ҫурални // Александр Артемьев. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 156–165 стр.

Кӗркунне Кавказра хӑвна ху питӗ ӑслӑ ҫынсем тунӑ чаплӑ соборти пек туятӑн; питӗ ӑслӑ ҫынсем — яланах питӗ пысӑк ҫылӑхлӑ ҫынсем-ҫке, ҫавӑнпа вӗсем, хӑйсен иртнӗ пурнӑҫӗ умӗнче тӳрре тухас тесе, ҫакӑн пек аслӑ храм тунӑ, ӑна ылтӑнпа, тӗрлӗрен хаклӑ йышши чулсемпе эрешленӗ, тейӗн; Самаркандри, Шемахӑри туркменсен пурҫӑнпа тӗрленӗ чи лайӑх кавирӗсене ҫак тусем тӑрӑх ҫака-ҫака тухнӑ тейӗн; пӗтӗм тӗнчене ҫаратнӑ та — йӑлтах ҫакӑнта, хӗвел куҫӗ умне хурса тултарнӑ, ӑна ҫапла каласшӑн пулнӑ тейӗн: — Санӑн — Санӑн ҫыннусенчен — Сана!

Осенью на Кавказе — точно в богатом соборе, который построили великие мудрецы — они же всегда и великие грешники, — построили, чтобы скрыть от зорких глаз совести свое прошлое, необъятный храм из золота, бирюзы, изумрудов, развесили по горам лучшие ковры, шитые шелками у тюркмен, в Самарканде, в Шемахе, ограбили весь мир и всё — снесли сюда, на глаза солнца, как бы желая сказать ему: — Твое — от Твоих — Тебе.

Этем ҫурални // Александр Артемьев. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 156–165 стр.

Эпир ялан — картишӗнче курсан та, пирӗн чӳрече умӗнчен иртнӗ чух та, вӗсем ҫине пӑхса савӑнаттӑмӑр кӑна.

А мы всегда только любовались ими и на дворе, и когда они проходили мимо наших окон —

Ҫирӗм улттӑпа пӗрре // Петӗр Хусанкай. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 119–131 стр.

— Ҫапла, халӗ ӗнтӗ иртнӗ…

— Конечно, теперь уж нечего…

Коновалов // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 70–118 стр.

Пирӗн умра тӗлӗнмелле хӑвӑрттӑн пулса иртнӗ ҫак ӗҫе курнипе чунӑмӑрсене тӑвӑр пулса ҫитрӗ, эпир Коноваловпа тӗттӗм урамалла пӑхатпӑр, татӑлса йӗрнине, ятлаҫнине, ҫухӑрнине, начальниксем кӑшкӑрнине, йывӑррӑн йынӑшнине илтнипе ниепле те тӑна кӗрсе ҫитейместпӗр.

Подавленные этой сценой, разыгравшейся поразительно быстро, мы с Коноваловым смотрели на улицу во тьму и не могли опомниться от плача, рева, ругательств, начальнических окриков, болезненных стонов.

Коновалов // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 70–118 стр.

Ҫурҫӗр ҫитесси инҫе те мар, Коновалов таврӑннӑранпа пӗр сехет ҫурӑ е икӗ сехет иртнӗ.

Время было близко к полночи, и с той поры, как Коновалов пришел, прошло часа полтора-два.

Коновалов // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 70–118 стр.

Кашни босякӑн тенӗ пекех хӑйсен иртнӗ кунӗсенче пӗр-пӗр «купца майри» е «таса йӑхран тухнӑ улпут майри» пур, кашни босякӑнах ҫав купца арӑмӗ е улпут майри, ун ҫинчен темиҫе тӗрлӗ каласа панипе, тӗрлӗрен пӳ-силлӗ, тӗрлӗрен туйӑм-кӑмӑллӑ туса кӑтартнипе, юмахри сӑн-сӑпат пек пулса тухать.

Почти у каждого босяка есть в прошлом «купчиха» или «одна барыня из благородных», и у всех босяков эта купчиха и барыня от бесчисленных вариаций в рассказах о ней является фигурой совершенно фантастической, странно соединяя в себе самые противоположные физические и психические черты.

Коновалов // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 70–118 стр.

Пӗчӗк ҫынсем пысӑк йывӑҫсем хушшипе, хаяр аҫа ҫапса шавланипе пӗшкӗнсе, малалла утнӑ; улӑп-йывӑҫсем, тайӑла-тайӑла, ҫатӑртатса, ҫилӗллӗ, хӑрушӑ юррине янӑратнӑ; ҫиҫӗмсем, сивӗ, сенкер ҫутӑпа йӑлтӑртатса, вӑрман ҫийӗпе вӗҫе-вӗҫе иртнӗ; вӗсем, ҫынсене хӑратса, сасартӑк ҫиҫсе илнӗ те, ҫийӗнчех таҫта кайса ҫухалнӑ.

Шли маленькие люди между больших деревьев и в грозном шуме молний, шли они, и, качаясь, великаны-деревья скрипели и гудели сердитые песни, а молнии, летая над вершинами леса, освещали его на минутку синим, холодным огнем и исчезали так же быстро, как являлись, пугая людей.

III сыпӑк // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 50–69 стр.

Упӑшкам пурччӗ ман, молдаван, иртнӗ ҫул вилчӗ.

Был у меня муж, молдаванин; умер с год тому времени.

II сыпӑк // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 50–69 стр.

Нумай вӑхӑт иртнӗ ҫав унтанпа, пурне те манса кайӑн!..

Много времени прошло с той поры, все забудешь!

II сыпӑк // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 50–69 стр.

Сасартӑк пысӑк ӗҫ пулса иртнӗ вара.

И тут произошло великое.

I сыпӑк // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 50–69 стр.

Тинӗсӗн пушӑ ҫыранӗ хӗрринчи икӗ ҫын хушшинче пулса иртнӗ пӗчӗк драма ҫинчен асӑнмалли нимӗн те юлман.

И на пустынном берегу моря не осталось ничего в воспоминание о маленькой драме, разыгравшейся между двумя людьми.

III сыпӑк // Ҫемен Элкер. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 20–49 стр.

Асаилӳ вӑл — телейсӗрсене хӗртекен инкек, — иртнӗ ҫулсен чулӗсене те чӗртсе тӑратать, тахҫан ӗҫнӗ наркӑмӑш ҫине те пыл тумламӗ ярса парать…

Память, этот бич несчастных, оживляет даже камни прошлого и даже в яд, выпитый некогда, подливает капли меда…

II сыпӑк // Ҫемен Элкер. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 20–49 стр.