Corpus of the Chuvash language

Арпашӑнса ларакан нумай хутлӑ ҫуртсем хушшинче ҫав йӗс ҫынсем тӑлӑх-турат пек тӑраҫҫӗ, вӗсем ҫӳлӗ стенасем ӳкернӗ сулхӑнта карликсем пек туйӑнаҫҫӗ, вӗсем хӑйсен таврашӗнчи ухмахла пӑтрашса тӑракан пурнӑҫра пӗтӗмпех ҫухалса кайнӑ; вӗсем ҫурма-суккӑрскерсем хӑйсен ури айӗнче ҫынсем тем шыраса кӗшӗлтетнине, чӗрисене ыраттарса, хурлӑхлӑн пӑхса тӑраҫҫӗ.

Эти бронзовые люди мертвы и одиноки в сетях многоэтажных домов, они кажутся карликами в черной тени высоких стен, они заплутались в хаосе безумия вокруг них, остановились и, полуослепленные, грустно, с болью в сердце смотрят на жадную суету людей у ног их.

Сарӑ шуйттан хули // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 659–670 стр.

Ҫыр хӗрринче ҫирӗм хутлӑ тӗксӗм ҫуртсем чӗмсӗррӗн пӗлӗтелле кармашса лараҫҫӗ.

На берегу стоят двадцатиэтажные дома, безмолвные и темные «скребницы неба».

Сарӑ шуйттан хули // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 659–670 стр.

Вӑл мана икӗ хутлӑ пысӑк ҫуртӑн картишне ертсе кӗчӗ; урапасемпе пичкесем, ещӗксемпе урлӑ-пирлӗ выртан вут-сыпписем хушшипе суккӑр ҫын пек асӑрханса иртрӗ, вара ҫурт никӗсӗнчи темле шӑтӑк умӗнче чарӑнчӗ те мана шалалла кӗме хушрӗ:

Она привела меня на двор большого, двухэтажного дома; осторожно, как слепая, прошла между телег, бочек, ящиков, рассыпанных поленниц дров, остановилась перед какой-то дырой в фундаменте и предложила мне:

Инкер-синкер // Александр Артемьев. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 191–208 стр.

Вӑл виҫӗ хутлӑ чул ҫуртчӗ, тӑрри ишӗлсе аннӑччӗ унӑн, чӳречи каҫакӗсем ҫӗмӗрӗлсе пӗтнӗччӗ, тӗпсакайӗсенчен ҫу каҫах шӗвӗ пылчӑк шӑрши ҫапатчӗ.

Это был трехэтажный каменный дом с провалившейся крышей, с изломанными рамами в окнах, с подвалами, всё лето полными жидкой пахучей грязи.

Коновалов // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 70–118 стр.

Ҫав кунах, каҫхине, икӗ хутлӑ ҫуртра (вӑл ҫуртӑн пӗр енӗ Обломов пурӑнакан урамалла тухать, тепӗр енӗ — шыв хӗрринчи урамалла), ҫӳлти хутӗнчи пӗр пӳлӗмре Иван Матвеевичпа Тарантьев калаҫса ларчӗҫ.

Вечером в тот же день, в двухэтажном доме, выходившем одной стороной в улицу, где жил Обломов, а другой на набережную, в одной из комнат верхнего этажа сидели Иван Матвеевич и Тарантьев.

X сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Кирлӗ мар, ан кала, — хирӗҫленӗ Андрей, — эпӗ хамӑн тӑватӑ хутлӑ ҫурт пулсан тин ун патне кайӑп, халӗ унсӑр та пурӑнӑп…

— Не надо, не говори, — возразил Андрей, — я пойду к нему, когда у меня будет четырехэтажный дом, а теперь обойдусь без него…

I сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Унӑн тӑватӑ хутлӑ ҫурт.

У него четырехэтажный дом.

I сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ҫапла ӗмӗтленсе асапланать вӑл, ҫапла кун каҫа пӑлханать, кун каҫ енне сулӑнса хӗвел тӑватӑ хутлӑ ҫурт хыҫне мӑнаҫлӑн аннӑ чухне ҫеҫ, тен, ассӑн сывласа илсе, хӑйӗн илӗртӳллӗ ӗмӗтӗнчен е асаплӑ шухӑшӗсенчен хӑтӑлать.

Так пускал он в ход свои нравственные силы, так волновался часто по целым дням, и только тогда разве очнется с глубоким вздохом от обаятельной мечты или от мучительной заботы, когда день склонится к вечеру и солнце огромным шаром станет великолепно опускаться за четырехэтажный дом.

VI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Анчах пӑхатӑн, ирхи вӑхӑт иртрӗ, кун каҫ еннелле сулӑнать, унпа пӗрлех Обломовӑн хавшанӑ вӑйӗ те канма туртӑнать; ҫӗкленнӗ кӑмӑлӗ лӑпланать, пуҫӗнчи шухӑшӗсем сирӗлеҫҫӗ, юнӗ те майӗпен тапма пуҫлать, Обломов лӑпкӑн, шухӑша кайса, ҫурӑмӗ ҫине ҫаврӑнса выртать те чӳрече ҫине, пӗлӗт ҫине хурлӑхлӑн пӑхма пуҫлать, такамӑн тӑватӑ хутлӑ ҫурчӗ хыҫне мӑнаҫлӑн анакан хӗвеле хурлӑхлӑн пӑхса ӑсатать.

Но, смотришь, промелькнет утро, день уже клонится к вечеру, а с ним клонятся к покою и утомленные силы Обломова: бури и волнения смиряются в душе, голова отрезвляется от дум, кровь медленнее пробирается по жилам. Обломов тихо, задумчиво переворачивается на спину и, устремив печальный взгляд в окно, к небу, с грустью провожает глазами солнце, великолепно садящееся на чей-то четырехэтажный дом.

VI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Пилӗк, ултӑ, атту тата ҫичшер те хутлӑ.

В пять, в шесть, а то и семь этажей.

VI сыпӑк // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 3–84 с.

Кунта килсен Крыловсем йӗри-тавра садпа хупӑрланса тӑракан икӗ хутлӑ авалхи ҫуртра чарӑннӑ.

Крыловы, приезжая сюда, обычно останавливались в старинном двухэтажном доме с большим тенистым садом вокруг дома.

Пиллӗкмӗш пай // Галина Матвеева. Яновская, Жозефина Исаковна. Карап ӑсти: повесть; вырӑсларан Г. Матвеева куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 2012. — 205 с.

Кабинета каллех секретарь кӗчӗӗ Вӑл тӗлӗрекен хуҫи ҫине пӑхса илчӗ, унтан кантӑк патне пырса хирӗҫле ларакан нумай хутлӑ ҫуртри чӳречесенчен пӗрне тинкерчӗ.

В кабинет снова вошла секретарша. Она посмотрела на шефа, затем подошла к окну и внимательно всмотрелась в одно из окон соседнего небоскреба.

Таҫта — чикӗ леш енче // Галина Матвеева. Килти архив

Каррисене ҫурри таран уҫнӑ чӳречерен йывӑр пӗлӗтсемпе хупланнӑ каҫхи тӳпене шӑтарса кӗнӗ башньӑсен йӗпписем, нумай хутлӑ ҫуртсен тӑррисем курӑнаҫҫӗ.

за которым иглы башен и крыши небоскребов пробивали хмурую серость вечернего неба.

Таҫта — чикӗ леш енче // Галина Матвеева. Килти архив

Вара матрос пароход карлӑкӗ ҫине сиксе тӑрать те, пӗррех сикет тинӗсе — бабах! — шыв тумламӗсем ҫеҫ ҫӳлелле тӑватӑ хутлӑ ҫурт ҫӳллӗш сирпӗнчӗҫ.

А тогда этот ка-ак вскочит на перила да как соскочит в море — бабах! — аж только брызги полетели, высокие, до четвертого этажа.

XXI. Тупата // Александр Ярлыкин. Валентин Катаев. Пӗччен парус шуррӑн курӑнать. Александр Ярлыкин куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1949

Ку инҫех те мар, вокзала хирӗҫ — Куликово уйӗпе Канатнӑй урам кӗтесси, штабпа юнашар, тӑватӑ хутлӑ пысӑк ҫурт.

Благо недалеко: прямо против вокзала — Куликово поле, угол Канатной, рядом со штабом — большой, четырехэтажный дом.

XIV. «Кӗҫӗн чинсем» // Александр Ярлыкин. Валентин Катаев. Пӗччен парус шуррӑн курӑнать. Александр Ярлыкин куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1949

Каҫ кӳлӗм эпир Упа Ҫырмине ҫитсе куртӑмӑр, тахҫан унта ман палланӑ эвенкӑн Удагирӗн пӗртен пӗр хӳшши ларатчӗ, халӗ вара икӗ хутлӑ илемлӗ ҫуртсем икӗ квартӑла ҫити вырнаҫса тухнӑ, ҫакӑ мана шалтах тӗлӗнтерсе ячӗ: ку таврашра «вӑрҫӑчченхипе» «вӑрҫӑ иртнӗ» вӑхӑт хушшинче кӗпер хывнӑ пекех туйӑнчӗ мана.

Однако совсем другая черта поразила меня, когда уже под вечер мы поехали в Медвежий Лог, где когда-то стоял единственный чум моего приятеля эвенка Удагира, а теперь раскинулись два великолепных, просторных квартала двухэтажных домов: мне представилось, что в здешних местах уже как бы перекинут мост между «до войны» и «после войны».

Ҫиччӗмӗш сыпӑк // Валентин Урташ, Илпек Микулайӗ. Вениамин Каверин. Икӗ капитан. Валентин Урташпа Николай Илпек куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Добровольнӑй флотӑн океанри виҫӗ хутлӑ парохочӗсен хушшипе хӑвӑрт, пӗр сасӑсӑр иртсе пырать ансӑр пароход «Тургенев».

Быстро и почти бесшумно скользил узкий пароходик «Тургенев» мимо трехэтажных носов океанских пароходов Добровольного флота.

IX. Ҫӗрлехи Одессӑра // Александр Ярлыкин. Валентин Катаев. Пӗччен парус шуррӑн курӑнать. Александр Ярлыкин куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1949

Шалта икӗ хутлӑ нарсем пурччӗ, вӗсене ситсӑ чаршав уйӑрса тӑратчӗ.

и большими двухэтажными нарами, отделёнными ситцевой занавеской.

Тӑххӑрмӗш сыпӑк // Валентин Урташ, Илпек Микулайӗ. Вениамин Каверин. Икӗ капитан. Валентин Урташпа Николай Илпек куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Анчах юр ирӗлмест-ха, хӗллехи хӗвел те хӗрхенсе ҫеҫ ӑшӑтать-ха, пушӑ хирсенче вара, пӗр юртӑран тепӗр юртта ҫити наянӑн туртӑнакан кӳмесем ҫӳренӗ ҫӗрте, ватӑ казах-кӗтӳҫӗ хӑй тӑмрине шӑрантарса кӗтӳне кӗтнӗ ҫӗрте, кунсерен ӳсен темиҫе хутлӑ ҫуртсем ҫӳлтен ҫӳле ҫӗкленеҫҫӗ.

Но ещё не тает снег, ещё скупо греет зимнее солнце, а уже в глухих, заповедных степях, где прежде одни кибитки лениво тащились от юрты до юрты, где бродили стада да старый казах-пастух играл на самодельной домбре, поднимаются, и день ото дня всё выше, корпуса многоэтажных зданий.

Вунулттӑмӗш сыпӑк // Валентин Урташ, Илпек Микулайӗ. Вениамин Каверин. Икӗ капитан. Валентин Урташпа Николай Илпек куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Кӳршӗри вунӑ хутлӑ ҫурт ҫийӗнче, пӗр кунрах пулемётсем пулнӑ ҫӗрте, кантӑра ҫине ҫуса ҫакнӑ япаласем: гимнастеркӑсем, симӗс юбкӑсем, чӑлхасем, ум ҫаккисем ҫилпе типӗнеҫҫӗ.

А на крыше соседнего десятиэтажного дома, где раньше стояли пулеметы, качается на веревке мокрое белье, сушатся рядом гимнастерки, зеленые юбки, чулки и лифчики.

21 сыпӑк // Митта Ваҫлейӗ. Лев Кассиль. Аслӑ хирӗҫтӑру. Митта Ваҫлейӗ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1950